не сдалась, продолжая поступать по-своему. Когда ее изгнали из графства, она не рыдала. Кристина взяла себя в руки в столь сложную минуту своей жизни и договорилась с Клаудией о подмене ролей, на что та, естественно, согласилась. Со своим властным и упрямым характером, она смогла много добиться, пускай и под чужим именем, однако ее заслуги все еще невозможно было отрицать. Со своими твердыми убеждениями и добродетельной отвагой, она буквально встала с колен, чтобы доказать всему миру и самой себе, что она, Кристина Фритч, как никто другой заслуживает короны и места под солнцем!

Засмотревшись, Лилит не заметила, как приблизился Габриэль, также рассматривая портрет. Его взгляд сразу же зацепился за знакомое женское лицо, которое он видел в особняки барона Айрона в молодом возрасте. Каталлея Фритч.

Эта женщина прибыла с западного континента Иентрин, в тоже время как Олтер Айрон прибыл с южного континента Энрика. Они оба преодолели барьер материи, охватывающий весь материк Глоаб, который не позволяет хоть кому-нибудь покинуть эту бедную землю. Габриэлю было плевать, по какой конкретной причине эти двое покинули свои родные края, приехав на совершенно чужую территорию, скрывая свои личности и свое прошлое. Его больше всего волновало то, что в будущем это может привести к проблемам, которых хотелось бы избежать.

— Киллиан… — Габриэль выдержал секундную паузу, серьезно смотря в искрящиеся глаза мужчины, — Ты знаешь барона Айрона?

— …— Киллиан мерзко ухмыльнулся, при упоминании этого имени, — знаю этого ученого. Мать часто позволяла мне видеться с ним, а после катастрофы с родом Фритч, он даже иногда приходил поболтать со мной.

— Разве он не был казнен? — с сомнением спросил Габриэль. На самом деле своим вопросом он хотел спровоцировать Киллиана на желанный ответ, но тот, словно предвидя подобную ситуацию, лишь громко фыркнул.

— Он меня предупреждал о тебе и попросил передать послание, когда все-таки сможешь найти это логово. Он сказал передать тебе это дословно: «Я жду тебя с твоей прелестной спутницей в самой глубокой части тюрьмы Урут Дьявольского Ущелья. Тебе стоит поторопиться, пока я не потерял интерес».

— Как он смог с тобой общаться, если он… — Лилит нахмурилась, для нее подобная сила казалась слишком могущественной и за гранью обыденности, к которой она давно привыкла.

— Мы многого не знаем о материи. Не забывай, племянница, что знания континента Глоаб, по сравнению с другими материками, слишком поверхностны, так что неудивительно, что люди из-за морей могут делать то, о чем мы не можем себе вообразить.

— Но все равно, должны же быть хоть какие-то ограничения.

— Племянница, скоро полдень, тебе стоит поторопиться обратно, — Киллиан щелкнул пальцами и претегиан, словно приученный, схватив наполовину обглоданное тело, ушел в темную глубь пещеры, издавая мерзкие кряхтящие звуки.

— Ты и об этом знаешь?.. — Лилит едва ли улыбнулась, вспомнив про приближающийся мучительный час.

Киллиан кивнул и, попрощавшись, отправился в бездну вслед за претегианом. Зеленый огонек свечи, который ранее ни разу не колыхнулся, внезапно погас, оставив, итак, безумно мрачное пространство в еще более тесной темноте, от холода которого сразу бросало в дрожь, заставляя забывать о всех насущных делах, сосредотачиваясь лишь на этом колючем чувстве, от которого глаза неприятно щипало, а сердце быстрее колотило.

— Уходим, — Габриэль подхватил девушку за талию и повел ее к выходу, помогая сначала ей вылезти, позже выбираясь вслед за ней.

— Габриэль, слышишь?.. — Лилит, вздрогнув, тихо прошептала, — часы пробили.

Девушка в смятении посмотрела на свои руки, которые, как ей казалось, стали более сухими и жесткими, все тело словно превращалось в труп, ее движения стали более скованными и неуверенными. Лилит схватилась за свое лицо и, дрожа, присела на корточки, пряча свою «изуродованную» кожу за стеной из ладоней.

— Лилит, дай мне посмотреть…

— Нет! — перебила девушка, сильнее вжимаясь в собственные руки.

— Лилит…

— Неси меня так! — вновь не дала договорить алура, отказываясь сотрудничать.

— Ты задолжала мне поцелуй, помнишь?

— Ты серьезно хочешь поговорить об этом сейчас?!

— Сейчас самый лучший момент.

— Габриэль, просто быстрее доставь меня в столицу и…

Прежде, чем Лилит успела договорить, Габриэль развел ее руки и, на секунду замерев, всматриваясь в ее покрасневшие глаза, приблизился и легко коснулся чужих губ. Вначале он нежно прижимался к устам девушки, прежде чем более настойчиво углубить поцелуй, пытаясь отвлечь Лилит от посторонних вредящих ей мыслей, которые Габриэль мечтал когда-нибудь подавить, навечно оставив в глубокой яме, к которой алура никогда не прикоснется в своих воспоминаниях.

Холодные зимний ветер обдувал их разгоряченные тела, касаясь небрежным порывом обнаженной кожи, от чего у Лилит шли мурашки и, в слепом рывке, она попыталась вырваться из теплых объятий, однако ее лишь сильнее прижали, не оставив иного выбора, кроме как принимать горячие ласки. Габриэль отпустил одну из ее рук и зафиксировал затылок, не позволяя Лилит разъединить поцелуй поворотом головы или еще какими-нибудь хитростями. Их языки переплелись, влажные звуки отдавались непристойным эхом в глухом лесу, от чего атмосфера между ними становилась все более и более страстной.

Габриэль время от времени двигал головой, меняя угол, чтобы проскользнуть языком чуть глубже, действуя скользко и эротично, заставляя Лилит едва ли не задыхаться от подобного настырного акта. Иногда он до крови покусывал губы девушки, позже вновь глубоко целуя, словно кровопийца, вбирающий каждую каплю крови, смешанную со слюной.

Он чувствовал себя ужасно, видя настолько зависимую от красоты Лилит, которая сходит с ума от желания поддерживать уготованный Клаудией график косметических процедур.

В собственном безумии, он желал, чтобы эта девушка так же по сумасшедшему зависела от него, а не от какого-то процесса купания.

Несмотря на невозмутимое выражение лица, легкое раздражение начало подниматься в его сердце, заставляя его стучать в бешенном ритме. Дабы заглушить пронзительный звук, Габриэль сильнее впился в губы Лилит, сдирая их в кровь, чувствуя на языке пряный вкус железа, от которого неопалимое холодом возбуждение стало ощущаться еще сильнее и отчетливее.

Лилит, в свою очередь, не понимала причины столь внезапного агрессивного поцелуя, из-за которого ее губы так сильно онемели, что она едва ли могла их чувствовать. Сколько бы она не пыталась оттолкнуть Габриэля, чтобы взять для себя простую передышку, у нее ничего не получалось, создавая впечатление, будто она столкнулась с каменной стеной, что не сдвинуть, не поранить невозможно.

На секунду Габриэль все-таки оторвался от нее, однако еще не хотел выпускать из объятий. Его разгоряченное дыхание касалось ее заалевших, то ли от крови, то ли от грубого поцелуя, губ.

— Ты прекрасна, — безумие в глазах Габриэля стало еще более выраженным, но его голос