– Может, мы не способны достичь своей цели без армии, – сказала Глен. – Вы что, хитрые лисы, не думали об этом? Или вы рассчитывали просто обмануть архивариуса, убедив его написать приказ на собственную казнь?

– Есть идея, – сказал Дарио. Глен мрачно на него покосилась. – Но не серьезная. Мы должны собрать армию, верно? Войско Санти здесь, с нами. И Санти разослал сообщения другим капитанам, которым доверяет. Если сосчитать всех и…

– Мы многое можем потерять, и всем будет плохо, – сказал Томас. – Александрию можно захватить. А серапеум? Если учесть все, что я видел и слышал, это будет гораздо сложнее. Курия может просто запереться внутри и ждать. Оставшиеся войска, механические стражи… их не получится сдерживать долго.

– Ты прав, – сказал Джесс. – Я заходил и выходил из кабинета архивариуса уже несколько раз с тех пор, как прибыл, и каждый раз меня заводили и выводили разными путями. Коридоры движутся. Вся пирамида как огромный часовой механизм, который архивариус может перестроить в любое время, когда пожелает. Это смертельная ловушка для любого, кто вторгнется. Они могут сидеть там вечно, а нас на куски разорвут.

– Какой настрой в городе? – спросила Халила. Она поднялась на ноги и налила себе чашку воды из кувшина, который стоял рядом, Джесс последовал ее примеру. Он и не догадывался, как сильно хочет пить, пока не увидел, как Халила пьет. Вода была чистой и свежей и приятно прохладной. – Профессор Мурасаки в Кадисе связалась со старшими профессорами по всему миру, а ее считают влиятельной. Все больше и больше библиотечных филиалов заявляют о своем нейтралитете и отказываются впускать солдат через телепортационные залы. Это все очень усложнит положение дел архивариусу, раз ему придется перемещать войска медленно, через заграничные территории и воды. Особенно сейчас, когда с каждым днем все больше стран выходят из соглашения.

– В городе беспокойно, – сказал Джесс. – Но до местных жителей не доходят новости обо всем происходящем, а что доходит, превращается в сплетни и панику. Зато поджигатели разносят слухи и на их основании вербуют. И у них есть печатные станки для печати своих сообщений; Красный Ибрагим, должно быть, уже установил несколько станков по всему городу. Вы с ним разговаривали?

– Не совсем, – сказала Халила, когда никто не вызвался ответить. – Наши отношения с ним в несколько неловкой ситуации, так как Красный Ибрагим хотел продать нас архивариусу, а мы не желали быть проданными. Не думаю, что Анита восприняла все на свой счет. А что, ты с ним общался?

Джесс покачал головой:

– Если бы я попытался, то привел библиотечных солдат прямо к его двери. Я предоставил общение отцу, но зная своего па, не уверен в том, что он наговорил. Он уже пытался изменить условия сделки два или три раза. Я бы не удивился теперь, что это он посоветовал Красному Ибрагиму нас выдать. Он, скорее всего, считает, что уже потерял обоих сыновей.

– Вот так просто? – Это сказала Глен, и подобный вопрос прозвучал для нее несвойственно, тихо и почти что сострадательно. – Не очень-то у тебя семейка, Джесс.

– Нет, – сказал он. – Не очень. Я думал, вы это уже уяснили.

Он не планировал, что это услышит Брендан, но когда поднял голову, то увидел, что его близнец стоит, точно тень, в дверях.

– Я не имел в виду тебя, – сказал Джесс. Прозвучало неправдоподобно и нелепо, и брат ничего не сказал. Он налил воды, заглотил и налил еще.

– Так как мы его убьем? – спросил Брендан.

На мгновение воцарилась тишина, а потом Глен сказала:

– Ты имеешь в виду архивариуса.

– Я не имел в виду человека, который управляет концессией по производству фалафеля. Как мы его убьем?

Все посмотрели друг на друга. Конечно, рано или поздно этот вопрос бы перед ними встал, но Брендан перешел сразу к делу. «Мы должны убить самого важного человека в мире, – подумал Джесс. – Разве у нас есть теперь другой выбор, если мы хотим спасти еще что-то? Спасти кого-то?»

– Празднование Великого сожжения предоставит нам возможность, – сказал Дарио. – Архивариус будет там…

– И будет под отличной защитой, – пробормотала Глен.

– …как и курия. Он потребовал, чтобы ученые и библиотекари со всего города там присутствовали. Насколько нам известно, он вызвал ученых со всего мира. Он хочет, чтобы это было жестокой демонстрацией его власти.

– И именно поэтому это плохое место, чтобы пытаться его убить, – возразила Глен. – Он будет нас ожидать.

– Неважно, – сказал Брендан. – Любого можно убить. Нужно лишь перестать беспокоиться о том, чтобы выжить самим.

Халила посмотрела на него, потом на Джесса, на ее лице читалось явное беспокойство. Джесс лишь покачал головой.

– Мы хотим, чтобы он сложил полномочия, – сказала наконец Халила. – Если мы сделаем так, что он больше не сможет продолжать…

– Умерев, он больше не сможет продолжать.

– Малявка… – сказал Джесс.

– Он должен умереть, – сказал Брендан так спокойно, будто бы Джесс ничего не говорил. – Он никогда не откажется от власти добровольно. И кроме того, за всю боль, что он причинил, за все смерти, приказы, которые отдавал здесь и повсюду… он не заслуживает того, чтобы тратить воздух, которым дышит. – Он повернулся и встретил взгляд Джесса. – Я ошибаюсь?

– Ты злишься, – сказал Джесс. – Чувствуешь себя виноватым. Но нет. Ты не ошибаешься. Прости, Халила, но он не ошибается. Я был здесь. Вы не были. Я видел… видел, как далеко он готов зайти, чтобы удержать власть и Библиотеку. Может, мой брат прав.

– Тогда это можно сделать, – сказала Глен. – Я хорошо стреляю. А Санти еще лучше. Если мы как следует все спланируем…

– Вечно вы все планируете, – сказал Брендан. – И никогда не действуете.

Он отставил свою чашку и подошел к двери. Джесс поднялся и пошел следом, остановив его прежде, чем он вышел.

– Что ты собрался делать? – спросил он.

– Я не останусь здесь, – сказал Брендан. – И на твоих чересчур благородных друзей я не рассчитываю. Отпусти меня, Джесс.

– Ни за что, – сказал Джесс и не шутил. – Если ты уйдешь, я уйду. Вместе.

– Ты не можешь уйти, – сказала Халила. Она поднялась, и хоть и не подошла, было очевидно, что хотела. – Джесс! Здесь ты в безопасности. По крайней мере на эту ночь. Завтра…

Джесс слушал, но смотрел в глаза Брендану и знал, что видит там. Он медленно покачал головой.

– О чем ты думаешь, Брендан? – спросил он.

– Я думаю, что никакие благородные цели в мире не заставят архивариуса прислушаться ни к единому слову, которое хотят сказать твои друзья, – сказал Брендан. – Мы с тобой знаем людей, которые не столь благородны.

Это было правдой. И Джесс знал, какие бы личные цели ни преследовал посол Сантьяго, он был политиком… а на политиков нельзя рассчитывать в долгосрочной перспективе, потому что их воля