Ульяна попыталась отстраниться, потому что Барховский уже смотрел не на грудь, а гораздо ниже, и на его щеках гуляли желваки. Но он ей не позволил, притянув за талию и сам встав еще ближе. Его рука в рукавичке опустилась ниже и, быстро обтерев живот, спустилась к треугольнику между ног.

«Для кого она делает эпиляцию? — хмуро заметил Кирилл. — В первый раз у нее тоже все было гладко… Так и вылизал бы…»

Когда он чуть надавил на бедра с внутренней стороны, чтобы раздвинуть ноги, недотрога просто закрыла глаза и поддалась ему. Но Кирилл только аккуратными движениями обмыл ее, может, немного дольше задержавшись на такой притягательной точке, и спустился к ногам. А потом снял рукавичку, взял лейку и стал смывать пену, проводя ладонью следом за струей воды.

Шум воды стих, Ульяна открыла глаза и глубоко вздохнула. Барховский просто стоял и смотрел на нее. И едва ли ей удалось считать эмоции с его лица. Однако его взгляд был очень внимательным, будто ощупывал.

Она хрипло выдохнула и закашлялась в ладонь. Барховский отвернулся и снял полотенце с крючка. Обмотал ее и, перед тем как закрепить на груди, неожиданно склонился и захватил сосок губами.

— Ах-х, — все, что смогла выдавить из себя Ульяна, и инстинктивно вцепилась пальцами в его плечи.

Его горячий язык заскользил по твердому соску и несколько раз ударил по его вершинке. А рука крепко сжала ягодицу под полотенцем и не дала отстраниться.

«Какая же она аппетитная…»— мутнело в голове Кирилла, а кончики пальцев покалывало от желания взять еще больше.

Кожа недотроги была горячей и обжигала губы. Сейчас Кириллу понравилось бы ласкать ее горячие складочки между ног. Член уже начал твердеть и выпирать под брюками, головка заныла в предвкушении обжигающего влажного лона. И едва Кирилл подумал об этом, она хрипло выдохнула:

— Не надо…

Это его отрезвило. Кирилл медленно поднял голову, чуть сжал влажные губы, и его взгляд стал непроницаем. Резкими движениями он заправил края полотенца на груди женщины, поднял ее за талию и вынул из ванны.

— Сами дойдете к дивану? — сухо спросил он, вытирая руки и раскатывая рукава рубашки.

Ульяна медленно вышла из ванной. С каким же блаженством она опустилась на диван, но поморщилась от запаха одеяла и подушки. Теперь она его чувствовала. Нужно было бы сменить белье.

Кирилл вышел следом и, наблюдая, как Исаева укладывается, едва сдержал желание, чтобы не сорвать с нее полотенце и не подмять под себя.

«Зачем пришел? Только раздразнил себя!»— недовольно подумал он, надевая пиджак.

«Сменю белье, когда уйдет», — решила Ульяна, кутаясь в одеяло и отворачиваясь к спинке дивана, чтобы больше не видеть мужчину.

Несколько минут она лежала в абсолютной тишине, перебирая в памяти то, что произошло в ванной, а потом осторожно перевернулась на другой бок.

Не ожидала, но Барховский все еще был в квартире. Уже в пальто он стоял у окна и кому-то набирал в телефоне.

— Почему не уходите? — спросила она через удушающий кашель.

Он бросил на нее снисходительный взгляд и убрал телефон в карман.

— Все, что в холодильнике, уже не свежее. Влад привезет продукты. Если хотите чего-то конкретно, напишите.

— Ничего не надо, — тихо ответила она, опуская глаза.

Он продолжал молча смотреть на нее.

— Я ничего не чувствую: ни запаха, ни вкуса… И тело будто не мое…

Кирилл взглянул на часы. Вероятно, из-за этого она отвергла его в душе. Стало спокойнее. Недовольство от невозможности удовлетворить все еще жгущее в паху желание медленно растворилось. «Значит, в следующий раз…»

Ульяна подняла голову и заметила, как разгладилось его лицо, смягчился взгляд, но лишь на мгновение. А может, ей это только показалось. Он бесстрастно кивнул и покинул квартиру.

Чуть позже, когда Ульяна уже смогла поменять белье, через силу вымыла полы, водитель Барховского привез пакет с тщательно упакованными одноразовыми контейнерами с готовой едой и забрал другой — с тремя тортами и другими контейнерами, неизвестно откуда оказавшимися в холодильнике. Спросил, не нужно ли чего, а когда Ульяна растерянно отказалась, ушел.

«Любезный какой! Это кто надеется на благодарность, интересно?»— усмехнулась она, перебивая контакт Барховского с «Офисный хомосапиенс» на «Рабовладелец».

***

В полдень следующего дня в дверь постучали. Ульяне уже было лучше, но она не спешила открывать. Посмотрела в глазок и задумчиво свела брови. За дверью стоял неизвестный парень в маске с букетом цветов.

«Только не это! — скривилась она. — Что, опять подвиги начались? А что ж не сам-то приехал? Или не царское это дело?»

Ульяна открыла дверь с полным равнодушием на лице.

— Добрый день! Ульяна Исаева? — бодро произнес парень.

— Она самая, — просипела та.

— С праздником! — и тот протянул шикарный букет весенних цветов. Ульяна даже почувствовала их слабый аромат. — Распишитесь…

Курьер протянул планшет, где Ульяна расписалась пальцем, и ушел. Она кисло посмотрела на цветы и уронила руки.

Букет красивый. Очень! И вроде бы просто цветы — закономерный жест на восьмое марта, но он вызвал желание больше никогда не появляться в издательстве и даже исчезнуть из квартиры, только бы ничем не быть связанной с Барховским. Однако, прочитав открытку, Ульяна просияла: это были цветы от Бута с поздравлением и пожеланием скорейшего выздоровления. Она сразу отправила ему благодарное СМС и поздравила всех коллег.

Барховский в этот день даже не позвонил. Напряженное ожидание его звонка, мысли, что сказать в ответ без колкости, к ночи развеялись. И, как ни странно, Ульяна даже обрадовалась. Зачем эти брачные игры, если их ничего не связывает, кроме двух нелепых случаев слишком близкого контакта: первый раз — случайность, второй — оба были пьяны. Сплошная неловкость, да и только.

С каждым днем Ульяне становилось легче. Она даже радовалась такому вынужденному отдыху после всех офисных интриг, но уже начинала скучать по работе. Когда голова стала соображать, она попросила Ринату прислать ей неоконченные и новые проекты.

Как оказалось, Маша отделалась лишь тремя днями слабости и теперь только кашляла. А вот Денис все еще лежал в стационаре и медленно шел на поправку.

Барховский так и не объявлялся. Но теперь все, что она ела или видела в холодильнике, напоминало о нем. Еда была очень вкусной, не похожа на ресторанную. Такая забота и внимание совершенно не вязались с его поведением в целом. Столько в нем было противоречий, Ульяна все никак не могла его разгадать. А когда готовая еда закончилась и она начала готовить себе сама, заказывая продукты на дом, то и пустые мысли о Барховском стали выветриваться.

После повторного отрицательного теста на COVID-19 в начале третьей недели больничный закрыли. В вечер перед выходом на работу Ульяна испекла торт в виде восьмерки, чтобы поздравить коллег с прошедшим праздником. А потом испекла еще и свой фирменный кекс с мыслью, что отнесет его Барховскому в качестве благодарности за все, что он для нее сделал, и избавится от преследовавшего ее чувства долга. Она действительно была ему благодарна за врача и лекарства, которые значительно облегчили ее состояние, но пусть и не ждет, что она отблагодарит его как-то иначе.