— Я согласна! — вдруг выпалила она. — Всё, что угодно, лишь бы избавиться от этого чёртового дома. Битин мне и с того света умудряется поднасрать! Избавитесь уже от этого проклятого строения! Чтобы ему пусто было. И машину себе оставьте. Только проверьте её сначала. Вдруг там тоже что-нибудь такое? Он же опять отжал её у кого-то! Могли и не простить. Ой, я так за вас переживаю.

Боря подбородок поскрёб, прикинул:

— Хорошо, Зара Давидовна. Я все решу. А вы сами где?

— Я в Армении. С семьёй, — немного успокоилась она. — Здесь сейчас как-то побезопаснее, чем в России.

«Надеюсь, на роуминге не разорюсь» — заметил внутренний голос, пока сантехник скривился от очередной шпильки в адрес страны.

— Мы, кстати, переезжать собираемся, — добавила она.

— Куда? — спросил больше в плане любезности сантехник, чем интересуясь по факту.

— В Нагорный Карабах, — ответила Зара. — Там, говорят, квартиры подешевели. Или можно сразу большой дом взять, который и топить не обязательно. Тепло же!

— Тепло, — повторил Боря, имея смутные представления где это, как и гора Арарат.

«Ну раз им в Армении и Израиле проще, то пусть живут где хотят», — промелькнуло в голове.

— Тогда буду держать вас в курсе, — пообещал сантехник и распрощался. — До скорого, Зара Давидовна!

— Удачи, Борис. Вы только берегите себя там. В России так не спокойно, так не спокойно!

Глобальный отключил связь, потёр нос телефоном и запоздало понял, что если отменить ремонты, а у дома слетает треть цены с двадцати двух миллионов, то теперь он сам может его купить. За пятнадцать. Плюс-минус.

Деньги вон, в багажнике. Наличными. Жгут руку и копошатся в мыслях.

«Бизнес пополам с напарниками — всё-таки вещь не надёжная», — прикинул внутренний голос: «А такие дома всегда в цене будут. Это же почти элитная недвижимость. К тому же дом своровать сложнее. Осталось только понять, с какой формулировкой к Моисею Лазаревичу по части страховки обратиться. Это будет 'дом с защитой от всего» или только «дом с защитой от случайных взрывов? Ты подумай, Борь. Не торопись. А ещё на курсы литейщиков записывайся, раз с золотым песком серьёзно настроен».

Прикидывая куда деть шестнадцать миллионов из сумки так и этак, Боря понял, что Ларису Борисовну подводить не желает. Она выход на сбыт золота даст. Но и Аглая ему палки в колёса не вставляла. Вкладываться в ресторан надо, как и запланировал. Но если дом Битиных хотел забрать подешевле, то уже не хватало даже на квартиру Леси.

«Хоть всё продавай и на край света езжай, где безопаснее. Так почему бы и не Нагорный Карабах? Не хуже Израиля. Там тоже тепло», — даже прикинул внутренний голос: «Ах да, загранпаспорта же нет. Да и зиму мы любим больше. Мама вон в Италию уезжала и вернулась. Так может, ну её, эту заграницу?»

Тут Боря вспомнил два момента. Во-первых, заначки за плинтусами у Шаца ещё никто не отменял. А ещё на соседней улице его визита в доме Князевых ждали. И там о процентах пока вообще не договаривались. При удачном раскладе, может, даже занимать не придётся.

Учитывая прошедший день, ещё и в плюсе останется.

Глава 22

Хуцпа

Некоторое время назад.

Камера на двенадцать человек, шесть двухуровневых лежанок вдоль стен. Они же — нары. Лишь два комплекса стояли у окон, у самих батарей, поближе к окну. Но они не полностью загораживают свет, иначе всем по полдня сидеть без света.

Помещение не битком. В нём отбывали свой срок только восемь человек. Причём, половину «уплотнили» только утром, после очередного построения.

Дело было так…

Антон Сергеевич Иванов по кличке Шмыга вдруг остался в камере в одиночестве.

И расстроился новому подселению больше всего. Ещё в ночи его кровать стояла у окна, и он мог читать книги на верхней полке, но едва в камеру заселился следом Никита Сергеевич Хрунычев, он же — Хрущ, как его сместили поближе к параше. На нижнюю полку. Как человека, что расположен в общей иерархии пониже… Где-то в районе плинтуса.

В прошлый день давно проверенных людей Шмыги убрали. И налаженные отношения в камере дали трещину. Всё приходилось делать по новой: договариваться, присматриваться, уточнять вкусы.

«Перестройка, мать её!» — расстраивался Антон, поглядывая на грозного старикана.

В последний месяц тюрьма стремительно расселялась. Произошло это после посещения двора людьми в военной форме. Шмыга и сам получил предложение уехать подальше, на передок, как они это называли. Но он предпочитал альтернативную службу «на передке». И получать шоколадки вместо того, чтобы поближе слушать стрёкот автомата и смотреть на зарево в ночи после переобучения.

Камуфляжной романтики бывший директор управляющей компании «Светлый путь» не понимал. Как воровать — понимал. Как обманывать — знал точно. Как подставлять государство, недоплачивая налогов, но требовать от него льгот — со временем вник. А вот как идти это государство защищать с оружием в руках — не понимал. Это было выше его разумения, как и понимание Родины.

Раздумывая что же такое эта Родина, (и что он ещё бы мог у неё украсть), Антон Сергеевич уже готовился к участи быть вечным изгоем в камере на фоне постоянно понукающего его Хруща.

Того перевели, по слухам от охранника, из самой «малины», где сидели только авторитетные воры. Их даже называли соответственно — в законе. Пусть само выражение «вор в законе» было оксюмороном, но статус вора в законе имел определённое положение на зоне. А Шмыга и не спорил, потеряв покой и сон ещё с тех пор, как Хрущ им заинтересовался. Он поставил его на счётчик как новый положенец данного сообщества ещё в первые дни, как попал на зону.

По слухам, сам Хрущ обворовал половину района, нагрел стариков и знал назубок все фразы из кинофильма Джентльмены Удачи. Но в конкретную сумму ущерба его грабежи и обман так и не вылились. Сам он, набив портаков на всё теле, уверял, что наворовал на десятки миллионов, тогда как сам Шмыга ТОЧНО БЫЛ УВЕРЕН, что спёр у людей на районе, а заодно и всего государства эти десятки миллионов. Так что вопрос кто из них больший вор и тем более в законе, был открытым.

Шмыга не поднимал подобных порядков, не желая не только разговаривать по блатному, но и жить этой блатной романтикой. Его устраивали романтические романы из