повеселиться после визита на рынок.

Креста притворилась, будто ее тошнит, чем избавила Джарена от необходимости отвечать.

Не попрощавшись с королем, все последовали за горбуном Тантоном из залы, и Кива снова прикрывала Типпу глаза, пока они шли мимо еще более непристойных портретов. Проходя по залам из песчаника, она вспомнила короля и даже не удивилась, что под его управлением Эрса пришла в полную разруху. Фемби и Райю, короли Джиирвы, были воинами, которые требовали от своих подданных покорности, а вот Сибли не хватало властности: его куда больше интересовали собственные удовольствия, чем что-либо еще. Джарен был всего лишь принцем – а сейчас формально даже им не считался, – но Сибли все равно робел перед ним. Такой король не заслуживал уважения, но его это, кажется, не беспокоило.

Чем дальше Кива отъезжала от Эвалона, тем сильнее понимала, как повезло ее родному королевству с Валлентисами – если, конечно, не обращать внимания на текущие обстоятельства, но это, она надеялась, они скоро исправят.

– Мы пришли: голубые покои, – прокартавил Тантон. С тех пор как они оказались в королевстве, Киве еще не доводилось слышать хадрисскую речь, но в Залиндове она встречалась с ней много раз, так что узнавала грубые гласные и резкие согласные.

Войдя в дверь, которую придержал сенешаль, Кива не удивилась, обнаружив, что все – пол, стены, потолок, каждый предмет мебели – было синим. Темно-синий, небесно-голубой, лазурный, сапфирный, бирюзовый – все оттенки, какие только можно вообразить, и даже вид с большого крытого балкона не разнообразил картину, потому что балкон выходил прямо на аквамариновое море Корин, сверкающее в лучах солнца. Но та красота была хотя бы естественной, в отличие от синего взрыва в комнате.

– Просто смехотворно, – пробурчала Креста, с ненавистью глядя вокруг, будто комната нанесла ей личное оскорбление.

– Если вам что-нибудь потребуется, позвоните в колокольчик, – сказал Тантон, указав на шнур, висящий у двери. – Стражу предупредят о ваших планах на вечер, так что вас свободно выпустят из ворот в любое время.

Он помедлил, прежде чем добавить:

– Будьте осторожнее на рынке: он вне юрисдикции Его Величества. Если у вас возникнут сложности, он будет не в силах помочь.

С этим предупреждением он слегка поклонился и оставил их.

– Что не так с этим рынком? – спросила Креста, падая на диван цвета барвинка[1].

– И к-кто такие ч-ч-чародейки? – спросил Типп, у которого загорелись глаза, стоило ему заметить блюдо с выпечкой в углу, хотя он только что ел в зале для аудиенций.

– И то, и другое – сплошные неприятности, – взвинченно ответила Наари.

Джарен широкими шагами пересек комнату, подошел к балкону и остановился у края ковра, задумчиво глядя на океан.

– Ты как? – шепотом спросил у Кивы Кэлдон.

Она прикинулась, что ничего не понимает:

– Нормально, а что?

Он поджал губы, не поверив в ее притворство, но не успел поймать ее на лжи, потому что Джарен обернулся и сказал:

– Полуночный рынок – это место, от которого я всей душой хотел бы держаться подальше.

Кэлдон фыркнул:

– Ты просто до сих пор не забыл, что случилось в прошлый раз, когда мы там были.

Кива вспомнила ужин с Валлентисами в Речном дворце и случаи из жизни, которыми они делились, преимущественно, чтобы смутить Джарена. Включая историю о том, как он всю ночь плясал на Полуночном рынке после того, как Кэлдон подсыпал кое-чего ему в бокал.

– Изо всех сил стараюсь забыть, – резко сказал Джарен. А остальным пояснил: – Рынок состоит из двух частей: одна расстилается на поверхности, где более-менее безопасно; там в основном кутят и гуляют – представьте себе такой круглогодичный карнавал.

– А д-другая половина? – спросил Типп, не отрываясь от ягодного пирога.

– А другая находится под Эрсой, и там происходит все, о чем уже говорил Кэлдон: торговля запрещенными веществами, купля-продажа людей, наем убийц и шпионов. – Джарен нахмурился: – Нам правда лучше туда не соваться.

Креста закинула ноги на диван, потянулась.

– И все-таки, надо думать, именно там наша чародейка и обитает.

Джарен досадливо хмыкнул, соглашаясь.

– Т-ты не сказал, к-кто такие ч-чародейки, – настаивал Типп.

Киве тоже было интересно: она не слышала раньше этого слова.

– Король Сибли верно сказал: чародейки чрезвычайно редки, – ответила Наари, подходя к Типпу, и стащила с блюда кексик. – Они родом из-за океана, в основном из Адастрии, но бывает, что из Махари. Учитывая, как далеко на запад мы забрались, Зофия Сэйдж, вероятно, из Махари. Вряд ли она проехала весь Вендерол и осталась здесь, если изначально приплыла с востока.

– Но ч-что она делает? – спросил Типп. – К-король сказал, она п-предсказывает будущее. Т-такое вообще бывает?

– Никто толком не знает, на что способны чародейки, – ответил Кэлдон, спихивая ноги Кресты с дивана, чтобы сесть рядом. Проигнорировав ее сердитый взгляд, он продолжил: – По легенде, они владеют ментальными искусствами – особой магией, о которой в Вендероле мало известно. Говорят, они способны на что угодно: предсказывать будущее, прозревать самые глубокие тайны. Некоторые могут даже двигать предметы, не прикасаясь к ним, а другие – мысленно разговаривать с другими.

– Ого… – охнул Типп, и Кива была с ним солидарна.

– Что будем делать? – спросила Наари, щипая кекс.

– Выбора у нас нет, – грустно признал Джарен. – Нам нужно кольцо, так что придется ее разыскать и заплатить цену, которую она назовет.

– А если она захочет нашего первенца? – с недовольной миной поинтересовалась Креста. – Или почки?

– Почки? – Брови Кэлдона взмыли вверх. – Больше тебя ничего не беспокоит?

Рыжая задумчиво постучала себя по подбородку.

– Одну я, допустим, могу отдать. Но точно не обе.

– Креста права, – сказала Наари. – Не насчет почек – это, ну… Ладно, проехали. – Она потерла лицо, встряхнула головой. – Но она права: опасно приходить и сообщать, что мы заплатим любую цену. Мы понятия не имеем, что может потребоваться чародейке.

– Все равно придется рискнуть, – настаивал Джарен.

Перспектива не радовала, но все понимали, что выбора нет. Оставалось лишь надеяться, что они будут в состоянии заплатить цену, которую потребует Зофия Сэйдж.

Быстро проработав план действий, они сошлись на том, что нужно пару часов отдохнуть в отдельных спальнях, двери в которые были расположены по периметру гостиной, а потом собраться снова ближе к полуночи. Но в отличие от прочих, Кива, оставшись в одиночестве, даже не попыталась заснуть. Впервые за день ее ничего не отвлекало, ничто больше не удерживало волну, от которой она уворачивалась с самого утра, и ей до малейших подробностей вспомнился их разговор с Джареном.

«Из-за тебя я полюбил обманку».

«Я даже не знаю, кто ты такая, – и, откровенно говоря,