– Положение вашей семьи позволяет…

– Моя семья владела маленькой фермой на юге. Деньги, которые я внесу, принадлежат только мне самой.

Старшая Дочь сдвинула брови. И сказала:

– Простите меня. Вы, случайно, не в затруднительном положении?

Ления рассмеялась:

– Не жду ли я ребенка? А вы ждали, когда пришли к богу?

Бентина ди Джемисто вспыхнула:

– Почему вы задаете такой вопрос?

– А вы?

– Синьора, это вы хотите удалиться в нашу обитель. Мой долг…

– Нет, я лишь, возможно, предлагаю десять тысяч сералей той обители, которую выберу. Я привыкла наводить справки о том, куда пойдут мои деньги. Это всего лишь предусмотрительность. Уверена, что ваш отец действовал так же. Он был купцом? Банкиром? И жив ли он еще?

– По милости Джада он действительно жив и заседает в Совете Двенадцати.

– Как удачно для него, и для вас тоже. Он посылает к вам за некоторыми молодыми женщинами, родившими ребенка? Чтобы они послужили Серессе?

Ления поняла, что очень разгневана. Возможно, это было неразумно, но она слишком отчетливо представила себе таких девушек. Она подумала, что с ними, наверное, жестоко здесь обращаются, чтобы сделать их более податливыми, если Совет Двенадцати потребует их услуг. Превращают ли их в хорошо воспитанных проституток? Вероятно, в некоторых случаях. И в шпионок.

Бентина ди Джемисто откинулась на спинку своего глубокого кресла. На этот раз это она медлила. Потом сказала:

– Похоже, у вас неспокойно на душе, синьора Сеттана. Наверное, и в самом деле разумно подумать о возможности провести жизнь в благочестивых трудах, чтобы искупить содеянное. Я не знаю, конечно. Но, возможно, несмотря на ваши предполагаемые средства, здесь для вас не лучшее место. Я думаю, – еще одна тонкая улыбка, – что вы тоже это чувствуете.

– Я могла бы приехать сюда, – сказала Ления, – чтобы стать Старшей Дочерью, и привнести большую набожность в это место.

Еще одна улыбка.

– За десять тысяч женщину могут принять, но она не получит власти. И мне нравится моя роль духовного пастыря для всех, кто живет здесь.

– Интересно, что бы изменили двадцать тысяч и особое предложение герцогу Риччи, когда я в следующий раз с ним увижусь.

Стрела. Ления увидела, как она попала в цель.

– Когда вы в следующий раз…

Ления подумала, что слишком часто перебивает эту женщину. Но ей было все равно. Она сказала:

– Я остановилась у Фолько Чино д’Акорси, пока мы занимаемся здесь делами, в числе которых постройка в Арсенале каракки. Фолько сегодня вечером будет присутствовать на заседании Совета у герцога. Я, конечно, попрошу его передать от меня привет вашему отцу. И, возможно, попрошу его поговорить с герцогом о моем деле. Разумеется, я могу и сама просить встречи с герцогом Риччи. Я виделась с ним два дня назад. Всегда полезно иметь могущественных людей, которые замолвят за тебя словечко, как вы считаете?

Двадцать тысяч – абсурдно большие деньги, чтобы отдать их обители. Она бы никогда этого не сделала. И она бы не хотела провести здесь всю свою жизнь. Как и в любом другом закрытом от мира месте – она ясно поняла это, пока сидела здесь. Но Старшая Дочь этого не знает, ей и не нужно этого знать.

Горе может заставить тебя совершать некоторые поступки, и страх тоже, но такое существование не для нее. Это не ее будущая жизнь, какой бы она ни оказалась. Стоило скакать сюда верхом, чтобы в этом убедиться.

Ления встала. Взяла свои перчатки. Еще одно проявление силы – самой закончить беседу. Она видела, как это делал Рафел на переговорах.

Старшая Дочь тоже поднялась. Две высокие женщины, примерно одного возраста. Одна – рожденная в роскоши. Другая… такая, какая она есть, но и такая, какой она теперь себя сделает: ее больше не будет определять то, что с ней когда-то произошло. Новая мысль.

Она показалась ей очень хорошей.

– Я благодарна за то, что вы уделили мне время, – сказала Ления, вполне искренне. – Я пойду и найду синьора Черру, который был так добр, даже в своей печали, что приехал сюда вместе со мной.

Она не была уверена, что Бентина ди Джемисто знает имя Черры и то, как он связан с герцогом. Однако та знала. Это было видно по ее лицу. Много стрел, подумала Ления, выпущенных удачно. Так тоже можно сражаться, с помощью слов, с помощью взглядов. Она не знала, какую именно битву выиграла здесь, но осознавала свою победу.

Но потом, выйдя на улицу, шагая через огород с лечебными травами по направлению к конюшне вместе с молодой женщиной в светло-желтой одежде, она опять услышала тот голос. У себя в голове. Голос, который приводил ее в ужас.

«Поспеши, – услышала она. – Он в опасности. Твой друг».

«Что? Черра?»

«Нет! Киндат. Твой настоящий друг».

«Откуда ты знаешь?»

Пауза. Потом, почти жалобно:

«Я не знаю! Не знаю, откуда я знаю. Но поспеши!»

«Твой настоящий друг», – подумала Ления.

Стук в дверь не прекращался, и Бранко Чотто вскочил.

– Не открывай! – закричал он слуге в прихожую.

Но Рафел все еще чувствовал себя злым и дерзким, и он спросил:

– Не открывай? Это недостойно вашей выдающейся семьи! Разрешите мне, синьор, – киндат наверняка может послужить лакеем для члена Совета Двенадцати!

Он резко повернулся, услышал гневный возглас, проигнорировал его. Вышел в прихожую и открыл входную дверь раньше, чем слуга успел вмешаться. Это мог быть кто-нибудь полезный. Это мог быть…

– Бен Натан. Вы нашли новую работу, друг мой? – произнес Фолько д’Акорси.

Правитель Акорси улыбнулся, но скупо. Он шагнул в дом, широкоплечий, устрашающий. За ним вошли трое вооруженных мужчин. Слуга поспешно отступил к стене.

– Примеряю роль, – ответил Рафел. – Как ваш человек?

– С ним все будет в порядке. А с некоторыми другими, может, и нет. – Взгляд д’Акорси миновал Рафела.

– Чотто, не так ли? Сын? Вы сделали серьезную ошибку. Вы подарите синьору бен Натану сумму, которую я вам назову, в качестве извинения и компенсации за оскорбление и нанесенный ущерб, а сейчас, по дороге во дворец, я вам объясню все, в чем вы ошиблись.

– Почему я должен это делать? – спросил Чотто. – Отдавать деньги.

Однако он побледнел, увидел Рафел. Его покрасневшее лицо стало бледным очень быстро. Он старался сохранить самообладание.

– Потому что он мой друг, гость в моем доме, а вы велели его похитить. И ваши люди сегодня напали на одного из бойцов моего отряда и ранили его. Такие вещи недопустимы, Чотто. Мне не нужно больше причин, чтобы разоблачить вас перед Советом сегодня вечером, еще до начала заседания.

– Что?