Шрифт:
Закладка:
— Это было взаправду? — спросил Пюк.
— Нет, во сне.
— А ты расскажешь мне про взаправдашнюю акулу?
— Я про них ничего не знаю, — сказала Жанна.
Она продолжала рассказывать:
— Ты не можешь себе представить, с какой отчетливостью я слышала удары хвоста напавшей акулы и лязг ее челюстей. И как свободно она двигалась! Словно сожрать человека было для нее пустячным делом, не требовавшим особых усилий. Просто прервала на миг прогулку, чтобы несколько раз щелкнуть зубами.
— Помнишь Мальдорора?
— Это кто, Мальдорор? — спросил Пюк.
— Человек, который был влюблен в самку акулы.
— А она любила его?
— Да. Они встречались в море.
— И она его не съела?
— Нет. Они играли, плавали вместе.
Пюк умолк и уставился на море. Жанна погладила его по голове.
— Здесь акул нет, — сказал Франсуа.
— И всюду полно народа, — заметила Жанна.
Они приближались к берегу. Перелезли через несколько камней и вышли наконец на извилистую тропку, проложенную за много лет курортниками. Обнаженные тела, пропитанные солнцем, почти сливались со скалами. Был час, когда возвращаются суда, бросая якорь на рейде.
Наконец они добрались до своих излюбленных плоских глыб. Жанна узнала полотенце Эльзы. Франсуа перенес Жанну через последние скалы. Он прижал ее к себе, поцеловал и потерся щекой о ее волосы. Она была тяжелая, он опустил ее на камень.
Эльза плавала далеко в море, Пюк позвал ее, но она не услышала. Жанна растянулась на камне, опустив ноги в воду. Она сняла платье и лежала нагишом.
Франсуа тоже разделся. Он развязал большой мешок, вынул поплавок, маску Пюка, квадратную простыню, на которой они с Жанной загорали вдвоем. Он упивался великолепным днем, небом уходящего лета. Можно ли потерять сознание от неги?
— Я буду ловить крабов, а потом, может, пойду на маленький пляж повидаться с одним приятелем? Хорошо?
— Я привяжу тебе поплавок.
— Мне не хочется купаться.
— Ну все-таки надень его, на случай если передумаешь…
Жанна совершала обычный пляжный ритуал. Франсуа растянулся у ног жены, замкнув браслетом пальцы вокруг ее лодыжки; он поцеловал ступню Жанны и долго не отрывал полуоткрытых губ от ее кожи. «Моя богиня плодородия», — прошептал он. В этой женщине, носившей в себе их ребенка, когда она вот так стояла или лежала на фоне чистого средиземноморского пейзажа, словно рожденного пространством и светом, было для него что-то противостоявшее всем страданиям и несправедливостям мира.
Она встала на колени, ее глаза встретились с его глазами, потом она отвела взгляд и посмотрела на утесы.
— Пюк охотится на крабов, он обнаружил их там вчера.
Она поискала глазами Эльзу и наконец заметила в море темную точку.
— Мне всегда страшно из-за катеров, — сказала она, — надо бы уничтожить этих «Рива», всех до единого. Я лягу с тобой, — добавила она.
Они лежат бок о бок на широкой каменной плите, слегка наклоненной к солнцу, и почти не разговаривают. Один проронит слово, вздохнет, другой вздохнет в ответ. Грозные военные самолеты бесшумно рассекают небо, тихоходные тарахтелки следуют вдоль линии берега, таща за собой длинные колбасы с рекламой сигарет «Стьювесант».
— Вот гадость, — говорит Жанна, — даже здесь…
— В каком это Евангелии Иисус говорит: «Боже мой, для чего ты меня оставил?» — спрашивает Франсуа. — Это было в Гефсиманском саду, он уединился, но попросил учеников быть с ним сердцем, он уже знал, что придет Иуда. Но когда он вернулся к ученикам, то нашел их спящими…
— Ни на кого нельзя положиться…
— Ужасно. Самая жестокая мысль на свете. Когда я был ребенком и отец оставил меня, я почувствовал себя совершенно одиноким и бессильным.
— Ты сильный.
— Не знаю.
— Из нас двоих ты сильнее. Ты не покинут, и нет Иуды… Впрочем, это все не так-то просто, может, Иуда был необходим, чтобы Иисус осуществил положенное? А что, если он пожертвовал собой, предавая?
— Мне это никогда не приходило в голову, — сказал он.
Он поцеловал ее и рассмеялся. Некоторое время они молчали, отдаваясь солнцу.
— Это в Евангелии от Марка, — сказал Франсуа. — И сказал он это не в Гефсиманском саду, а позднее, уже на кресте. — Он повернулся к Жанне. — Я больше не буду уезжать, — сказал он, — это в последний раз. Не хочу больше оставлять тебя одну.
Эльза приблизилась к паруснику, только что бросившему якорь, обогнула его и поплыла дальше к Бастид-Бланш. Тело скользило в воде и оставляло за собой прямой след. Она долго плыла, ощущая пьянящую радость, потом повернула обратно. Она знала, что, держась дальше от берега, скорее увидит высокий гранитный камень на вершине скалы, который служил ей ориентиром. Она различила Жанну и Франсуа, белую купальную простыню, слева от них увидела фигурку Пюка, он бегал по утесам, бережно держа свою маску, наверняка полную воды, в которой плавает несколько крабов. Приблизясь к берегу, она увидела пару отчетливее. Жанна раскинулась на спине, вытянув ноги, согнув одну руку и поглаживая другой спину Франсуа, голова которого лежала на ее бедре. Эльза подумала, что сегодня вечером он уезжает. Шарлотты и Бернара на пляже не было. Она переменила направление и поплыла к Пюку, окликнула его. Он остановился, помахал рукой и высоко поднял маску, чтобы Эльза ее увидела. В ту же минуту показался Тома, который спускался на мотоцикле по крутому склону. На мгновение он исчез, потом его силуэт обозначился на фоне неба неподалеку от торчащей вверх гранитной глыбы. Он глянул вниз, обнаружил Жанну и Франсуа. «Что он теперь сделает?»-подумала Эльза. Он кивнул головой, повернулся спиной к морю и спустился по восточному склону холма.
Эльза вылезла на берег в нескольких шагах от Пюка. Он выудил своих крабов, одного за другим, осторожно держа их между большим и указательным пальцами, как учил его Тома.
— Ты не купаешься?
Он ответил, что ему не хочется. Когда она легла, он прикорнул рядышком.
— Я хочу, чтобы ты мне рассказала про акулу, — сказал он.
— Немного позже.
Он настаивал:
— Я хочу.
Эльза глядела вдаль: чайка рисовала узоры на небе, потом спустилась к воде, оттолкнулась от нее, взмыла в воздух и растаяла вдали. Пюк возился с крабами, потом снова начал приставать к ней со своей акулой.
— Немного позже, — повторила Эльза. — Может, поохотишься
