За пролетевшие полтора месяца я часто в подробностях вспоминала ту ночь – и утро. Мне даже не верилось, что я оставила ему записку и свои загубленные стринги. Вот интересно, он их выбросил или хранит до сих пор?

Я гадала, разочарован ли он так же, как и я, что я не оставила номер. А вот у меня сохранился его адрес – я же вызывала «Убер» до кафе, куда мы с папой ходим каждую субботу.

С папой, у которого я теперь работаю.

Который руководит этой хоккейной сборной.

Который приказал мне не крутить с его хоккеистами. Не успела я приступить к своим обязанностям, как уже нечаянно нарушила единственную его серьезную просьбу.

Ситуация получалась не айс, и судя по тому, как побледнел Райан, он, видимо, думал то же самое.

От удивления я даже забыла смутиться, когда папа недвусмысленно помахал, так сказать, отцовским козырем перед носами всей команды.

– Куини!

Я с трудом оторвала взгляд от своего случайного любовника и повернула голову к отцу, вопросительно улыбнувшись:

– Да, Джейк?

Правое папино веко дернулось, будто что-то попало в глаз; значит, отца что-то покоробило. Должно быть, обращение по имени и легкое раздражение в моем тоне. Наверняка я заметно умирала от смущения, но не по той причине, которую предположил папа.

Он передал мне стопку анкет.

– Раздай, пожалуйста.

Я хотела отказаться – так мне не избежать переглядок с Райаном, но раз я папина персональная помощница, моя задача брать на себя всю мало-мальски черновую работу, потенциально отвлекающую руководителя от чего-то по-настоящему важного. То есть судьба мне отныне раздавать анкеты хоккеистам, а потом собирать и заносить данные куда полагается. Мечта, а не должность, прямо скажем.

Будь я с утра посообразительнее (чего не было и в помине), я бы заранее разложила анкеты на столах, чтобы облегчить задачу себе и членам сборной. И избежала бы ненужной близости и персональной неловкости.

– Конечно. – Вспотевшими руками я переняла стопку и двинулась по комнате от левого угла, выкладывая по одной анкете перед каждым хоккеистом. Мне досталось много невнятных «спасибо» и напряженных улыбок.

Может, папа прав, и я ошиблась с платьем. Большинство парней явились в футболках и спортивных штанах, некоторые в джинсах. Райан сидел в серых брюках и белой рубашке поло. Я старалась не сбиться в дыхании и с недрогнувшей улыбкой подала ему анкету. Наши взгляды встретились, и соски у меня затвердели сильнее (слава богу, я надела лифчик с поролоновой прокладкой).

Его губы приоткрылись, и показался кончик языка, которым он обвел нижнюю губу. Я очень живо помнила, каково было ощущать этот язык, круживший вокруг моих сосков и других чувствительных мест. У меня сам собой вырвался странный звук – не то стон, не то вздох.

Глаза у него полезли из орбит, а щеки залились краской. Я машинально удерживала анкету, которую Райан пытался выкрутить из моих пальцев. Все это заняло несколько мгновений, но мне казалось, будто на нас направили мощный прожектор и все присутствующие в зале читают мои мысли.

Когда Райан произнес «спасибо», его густой, глубокий голос отозвался некой лаской между моими бедрами. Я уже хотела отойти, когда его пальцы сомкнулись у меня на запястье. Рука была большая, теплая и шершавая – совсем как я запомнила. Я не ожидала этого контакта, поэтому сильно вздрогнула и едва не выронила оставшиеся анкеты.

Райан выпустил мою руку.

– Вы что-то уронили, – он нагнулся и поднял клочок бумаги. Не представляю, как я могла это выронить, потому что держала исключительно анкеты. Райан всучил мне листочек и пробормотал что-то о том, что нам надо поговорить. Я натянуто улыбнулась и отошла к следующему столу.

Он безусловно прав насчет необходимости разговора, но не затевать же объяснение посреди зала, полного его товарищей, и в присутствии моего отца!

Во время сбора, который длился добрые два часа, я узнала, что фамилия моего случайного любовника – Кингстон и что он голкипер сборной. Вот чем объяснялась его невероятная гибкость и выносливость!.. Хоть бы мне перестать, в самом деле, думать о тех нескольких часах, которые мы провели вместе обнаженными.

Потом хоккеисты разминались под руководством своего тренера Алекса Уотерса. С виду Уотерс моложе моего папы лет на пять, сложением типичный хоккеист и в целом вполне тянет на мужчину-модель для демонстрации нижнего белья.

У меня не было возможности прочесть записку, которую дал мне Райан (вернее, Кинг, как его называли все, включая моего отца): я чуть глаза не сломала, разбирая куропись хоккеистов. Только анкета Райана выделялась среди других нечеловеческой аккуратностью и разборчивостью букв.

У меня даже не было времени поискать Кинга в соцсетях, потому что я то расшифровывала анкеты, то делала копии, то приносила отцу кофе. К пяти часам я решила приучать его ограничиваться пятью чашками в день или хотя бы чередовать с сортом без кофеина, раз уж папа такой кофеман. А я буду добавлять в кофе не сливки, а молоко, дабы поберечь его бедные сосуды.

Я поставила перед папой кофе с одной порцией сахара и сливок.

– Тебе что-нибудь еще принести?

Папа поглядел на меня поверх очков для чтения (недавно выписали, и папа их ненавидит).

– Пожалуй, у меня все есть. Куини, ты отлично справилась и должна гордиться собой!

Я чувствовала себя расхваленным лакеем в красивом платье, несмотря на папины старания ободрить меня комплиментом.

– Спасибо, папуль.

Он улыбнулся, постукивая концом ручки по столешнице.

– У меня бумажной работы примерно на час, а ты можешь выдвигаться, если хочешь.

– Нет-нет, я тебя подожду.

Заодно поищу в интернете моего знакомца.

– Зачем же болтаться в офисе, если работы нет? Вызывай «Убер», дома встретимся.

– Ну ладно, о’кей, я согласна.

Оставив отца разбирать бумажки, я быстро навела порядок на столе, вызвала такси и направилась к выходу. В спорткомплексе было тихо, тренировка давно закончилась, и большая часть административного персонала уже разошлась по домам.

Такси не заставило себя ждать, и вскоре я уже села на заднее сиденье. Водитель оказался редкостным болтуном. Я утвердительно мычала и издавала другие одобрительные звуки, пока он трепался о своих планах открыть уличный лоток и продавать тако. Ну что ж, зато у человека есть мечта, ясная цель. Когда он высадил меня у дома, мне уже зверски хотелось тако.

Обогнув большой дом, я короткой дорогой направилась к гостевому флигелю, который представлял собой миниатюрное бунгало с одной спальней – в три раза больше моей прежней квартиры и несравненно лучше. Не то чтобы мне подавай простор или роскошь – я рассталась бы с бунгало не моргнув глазом в обмен на самодостаточность и определенность в жизни, но папа меня все же понимает и любит, когда я рядом.