Он обернулся ко мне, о этот взгляд! Никогда я не устану любоваться им, ни в этой жизни, ни в какой из последующих, если они существуют.

– Привет. Хотел скорее тебя увидеть и пришел пораньше.

Улыбнулся. И как будто не было тех многих месяцев молчания между нами.

Мы оба не знали с чего начать, хотя оба знали, о чем хотели поговорить. А потом Эм просто протянул мне обе руки, ладонями вверх. В этом жесте было что-то очень уязвимое, откровенное и доверительное одновременно.

– Анна, мне кажется, я уже говорил тебе раньше… Я люблю тебя. Этого уже ничто не изменит, даже если ты не ответишь мне взаимностью. Но все-таки у каждого из нас есть выбор. Ты правда хочешь быть со мной? Что бы ни ждало нас в будущем?

Я накрыла его ладони своими и притянула ближе.

– Да, хочу, Эм, я люблю тебя, ты ведь это знаешь…

Наши губы встретились, я закрыла глаза, и под веками словно взмыл в небо и рассыпался тысячей разноцветных огней фейерверк – вот это да!

Так обычным хмурым декабрьским днем на земле стало на двух счастливых людей больше. Новый год мы встретили вместе.

Глава девятая

Первая любовь – удивительное чувство. Только с возрастом поймешь, что невозможно вновь поймать эту волну. Любовь еще ждет каждого из нас и в любом другом возрасте, и более крепкая, и более верная, и более глубокая. Но никогда уже не та, почти безусловная, и бескорыстная, когда тебе ничего не нужно от другого взамен. Бытовой комфорт, материальное положение и статус, обжигающая страсть, одобрение родственников и подруг – пустой звук. Ты видишь его и то, как он смотрит на тебя – и все, этого достаточно.

На какой-то бесконечно дальний план ушли моя учеба, подруги и вообще все мои прежние интересы. Не знаю, когда Эм умудрялся что-либо успевать из своих дел, потому что, по моим ощущениям, мы были вместе всегда и везде. Эм познакомился с моими недоверчивыми и скептически настроенными родителями, и понравился им. Родители Эм тоже очень тепло отнеслись ко мне. Казалось, весь мир рад за нас, как будто на дороге перед нами все светофоры – зеленые, далеко-далеко вперед, до самого последнего перекрестка в городе.

Наступила весна, Эм получил права и частенько по выходным одалживал родительскую машину. Мы отправлялись кататься по городу и пригородам, заезжали на заправки за кофе и пили его, сидя рядом в машине. Вообще, прелесть таких поездок в том, что только мы сами решали, куда и сколько нам ехать, и где остановиться.

В один из таких дней дождь застал нас врасплох, когда мы отошли от машины прогуляться к озеру. Накрапывая потихоньку, уже через пару минут он превратился в настоящий ливень.

– Бежим, Анна!

Мы бежали под дождем, перепрыгивая через лужи, смеялись, и он тянул меня за руку: «Быстрее, Анна, быстрее», – хотя уже никакого толку не было от этого «быстрее», потому что мы и так насквозь промокли.

Мы подбежали к машине, и конечно именно в этот момент, ни раньше, ни позже, дождь закончился. Эм открыл двери и резко повернулся, стягивая мокрую футболку через голову. Я остановилась рядом, глядя на него во все глаза.

У Эм под левой ключицей – татуировка, простая надпись каллиграфическим почерком, линия тонкая, но четкая, всего одно слово – «Марта».

– Хм, я думала – в таких местах делают татуировки только девчонки? – поддразнила я его, пытаясь не выдать своего смущения. «Вот это поворот, кто она вообще такая?»

– Ну нет, ты думаешь, я как девчонка? – Эм скосил на меня смеющиеся глаза.

– Вообще-то, нет, – вздохнула я, – просто удивилась.

«Значит, решил отшутиться, не хочет отвечать?»

– Мы все полны поводов для удивления. И я, и ты тоже.

– А кто она, Марта?

Эм посерьезнел и влез в свою извечную потрепанную кожаную куртку, прямо на голое тело, как будто хотел отмотать эту ситуацию назад, чтобы я никогда не увидела на нем то имя. Но со временем я бы ведь все равно увидела, разве не так?

– Это моя сестра… мы больше не общаемся.

– Ох, Эм, я же ведь не знала, ты мне никогда не говорил, что у тебя есть сестра! Что с ней случилось?

– Не уверен, что мне доставит удовольствие об этом рассказывать в подробностях кому бы то ни было, даже тебе, Анна. Марта – моя младшая сестра, и несколько лет назад она вычеркнула меня из своей жизни, боюсь, что навсегда.

– Вычеркнула? Но как это возможно? – я смотрю Эм прямо в глаза, но он отводит взгляд и смотрит на свои кроссовки. – И где она сейчас? А как же ваши родители? Я ведь и от них никогда не слышала ничего про Марту.

– Анна, ты слишком мало знаешь моих родителей… пока… Марта учится в закрытой школе, в Н., это довольно далеко отсюда.

– Спасибо, Марк, я знаю, где находится Н.!

Я чувствую, что Эм что-то не договаривает, причем явно что-то серьезное, то, что я должна знать!

– Я не распространяюсь об этом никому, не хочу, это очень больно. Я не хочу об этом говорить, Анна, прости…

– Эм, мне очень жаль! Если я чем-то могу помочь тебе? Она же твоя сестра…

– Нет, ты ничем не можешь помочь. Но спасибо за сочувствие…

Эм вздохнул, а потом протянул мне свою сухую толстовку: «Держи, переоденься». Я подняла бровь и кивком показала ему «отвернись», он улыбнулся кривой улыбкой и повернулся ко мне спиной.

Чем ближе я узнавала Эм, тем больше он нравился мне, если можно говорить «нравился» о человеке, в которого я была по уши влюблена. Но я сейчас не об этом. Нравился, как человек. Мне нравились его оптимизм, во всяком случае большую часть времени, его жизнерадостность и энергичность. Он всегда был за любое движение, никогда не отказывал никому в помощи, да и вообще, казалось, больше думал о других, чем о себе. Ему все было интересно, и он готов был со вниманием слушать других людей, какие бы разные вещи ни были в их глазах важными.

Мы могли разговаривать часами обо всем: об учебе, планах на дальнейшую жизнь, о любви и дружбе, о добре и зле, в нашем, юношеском понимании. О музыке, фильмах, книгах, машинах, одежде и мягких игрушках. Об истории и о спорте, о любимой еде или домашних животных. О наших моральных принципах и о принципах окружающих. Миллион тем. Хотя мы