заронила зерно по устройству собственного книгопечатания, тем более, что уже есть переплетная мастерская, налажены связи по закупке качественной бумаги, чернил, и есть группа молодых переписчиц.

Анастасия призадумалась. Не такое уж сложное это дело, если всё подготовить и зимой дать задание сестрам набирать из буковок текст, потом отпечатывать, поправлять огрехи и сшивать… Да, надо попробовать! А Дуня, поколебавшись, сказала ей, что перья для письма лучше не ковать, а отливать, как буквы.

— И чего молчала? — ахнула Анастасия, но тут же понимание озарило её, и она усмехнулась. — Обиделась?

Дуняша передёрнула плечиком и демонстративно принялась разглядывать стены, окошко, потолок…

— Монастырю нужны деньги… сама знаешь в каком мы положении. Этим летом у нас пополнение из девочек-сирот, а их одеть-обуть надо.

— А нас зимой пожгли! Людей нам побили! Мы ютились у Кошкиных. Дед хотел Машу сговорить за псковского боярина, а он сомневается из-за нашей бедности, — сумбурно выпалила Дуня и еле удержалась, чтобы не сказать, что достаточно радела за благополучие монахинь, а отдачи не видит.

Анастасия не сразу ответила внучке, но поразмыслив, предложила купить у Дорониных брусчатку и даже доставку оплатить продуктами. Дуня уже всем уши прожужжала, как хорошо было бы замостить монастырский двор, но настоятельница не поддавалась, а тут сама предложила. Эх, далековато везти придется, но это же только первый заказ! Настроение Дуни поднялось.

Ухоженная территория, богато расписанная общественная трапезная, украшенные забавными мышками стены зернового хранилища были только видимой стороной перемен. А что происходило внутри… сложно сказать.

Многие монахини подобрали себе помощниц и зачали новое дело, должное помочь в кормлении остальных. Никто пока не знал, будет ли оправдан подобный риск, но впервые внутри стен царило жизнерадостное воодушевление. Бывшие княгини, боярыни, купчихи… они многое повидали в жизни, а теперь их знания оказались востребованы, и не только для обеспечения проживания.

Монахини решили показать, что обществу нужны их знания. Дуня соглашалась с ними, но долго не понимала, почему старшее поколение буквально трепещет, слыша о знаниях, и только когда в монастырь приехал первый московский и всея Руси митрополит Феодосий, узнала.

— Его вынудили уйти с поста три лета тому назад, — шепнула Пелагея. — Великого ума и души муж, — неожиданно всхлипнув, добавила травница.<br> Дуня смотрела с каким почтением сестры принимают старца и понимала, что ничего не понимает!

Она уже знала, что Феодосий был первым, кто получил сан не из рук константинопольских патриархов, а по благословлению митрополита всея Руси Ионы. Его не во всех княжествах признали, но с зависимостью от константинопольцев было покончено.

— Почему вынудили уйти? — удивилась Дуня, почитая старца героем уже только за то, что показал кукиш заграничным друзьям, любящим снисходить и оказывать небрежное руководство над когда-то крестившимися варварами.

— Он потребовал повышения нравственности и грамотности у нашего духовенства.

— И? — удивилась Дуня. — Разве он не прав? Знала бы ты, как нас с сестрой учит отец Варфоломей! Он же сам не понимает, что цитирует наизусть, — начала возмущаться Дуня в защиту бывшего митрополита. Вот ведь, был же такой человек, который хотел лучшего для всей церкви, а они его…

— А куда девать тех, кто получил приходы, но учиться грамоте не захотел? Ты представляешь, сколько их?

Дуня округлила глаза, поняв масштаб вскрывшихся проблем. Даже здесь, где строгий отбор и не всякий вклад берут за будущих монахинь, есть неграмотные женщины, а чуть дальше…

— Вижу, что ты поняла, — хмыкнула Пелагея. — Слышала бы ты, как его неучи проклинали! А самое скверное, что их оказалось большинство и они сильны своей активной дуростью, жадностью и ограниченностью, — тихо закончила монастырская травница.

После визита старца все с большим рвением продолжили свои дела и уже никого не удивил осенний приезд действующего митрополита всея Руси Филиппа. Но Дуни осенью уже не было в монастыре.

Глава 3

Дуняшка давно уже закончила роспись трапезной, подготовила массу иллюстраций к сказкам, помогла правильно отрисовать девочкам-переписчицам заглавные буквы для мастера, который вскоре займется их отливкой. Работы у её бывших помощниц было завались, и боярышня с улыбкой замечала, что приставленных теперь уже к ним помощниц они учат так же, как Дуня учила их. Сначала скучная база и отработка навыков, а потом уже полёт души с вдохновением.

Изредка боярышня прибегала к травнице Пелагее помочь, но монахиня была сосредоточена на работе и обучении новеньких послушниц, которые останутся при ней, а боярышня отнимала драгоценное время. Дуня всё понимала, но чувствовать себя лишней оказалось неприятно.

Пару раз она забегала в пошивочную, однако сестре Ирине было тоже не до неё. Монахиня была загружена работой, отшивая облачение для праздничных служб и попутно принимая заказы у гостий храма на предохраняющее тело нижнее бельё. Таких заказов было мало и не всем женщинам предлагали сшить особую рубашечку для поддержки груди, но стоило оно не дёшево и могло стать перспективным направлением деятельности.

Дуня подкинула сестре Ирине идею о том, что зимой неплохо бы носить тёплые подштанники, но это уже давно без неё сообразили. Дуняша не смогла скрыть удивления, но так и было. Поддевать зимой портки под юбку женщины догадались, а уберечь нежную внутреннюю часть бёдер при помощи лёгких подштанников от стирания в жару не додумались.

Дуня ещё немного покрутилась возле сестры Ирины, думая, как бы подсказать, что нижнее бельишко можно носить не только по необходимости, а красоты для, но отступила. Всё же это монастырь и женщинам здесь оказывают помощь, а не наряжают.

Другие монахини тоже были заняты. Теперь только они хозяйничали на подворье, а это большой труд. А ещё на территории монастыря попробовали делать упаковочную бумагу. Для этого использовали маслобойню, которая больше была не нужна по назначению. Сейчас её молоточки отбивали разные травы, добиваясь равномерной массы, а дальше сплошная импровизация. Получалось пока по-разному, но успехи были.

Уже сейчас из плотных разноцветных листов сворачивали кулечки для душистых трав, которые дарили всем тем, кто оставлял пожертвование. Осенью же травница надеялась привезти в город подготовленные сборы в бумажных конвертах.

Вместе с её травами повезут короб с простенькими пуговицами, обшитыми тканью. Это постарались девочки, и за