— Спасибо, — безнадежно выдохнула Эбель, так и не взяв поднос.

Осматривая высокие потолки и остроконечные длинные окна, она ушла к столам и села за ближайший из них.

— Фасоль, ветчина, жареные яйца и овсянка на воде. На завтрак большего не жди.

Вид Эбель испортил Соль аппетит. Уставившись на стену, где красовалась обшарпанная копия «Тайной вечери», она нервно дергала ногой и кусала губу. Как бы она ни пыталась скрыть отвращение, все было написано на лице. Да и тело предательски выдавало ее. Эбель согнулась, будто Горбун из Нотр-Дама, и, опершись на стол, ковыряла ногтем дырку в досках. Может, в прошлой жизни она была Квазимодо, а сейчас атмосфера готического собора возродила в ней былые привычки звонаря? Жаль, что в храме давно сняли колокола.

— Но при этом у вас есть кофе, — вдруг сказала Эбель и, будто услышав мысли Соль, выпрямила спину.

— Ага. Любимый напиток мисс Вуд. Она сама его покупает и сама заваривает по утрам.

— А апельсиновый фреш есть? Клубничное молоко?

Соль закатила глаза.

— Ладно, ладно, — натянуто улыбнулась Эбель со своего места. — Я все понимаю. Просто шучу.

Она не понимала. Или просто не хотела понять. Чего стоит ожидать от человека, который еще вчера лежал в могиле? Явно не счастья в глазах и широкой улыбки, от которой сводило бы щеки. Соль напомнила себе о вежливости и кивнула.

— Я рада, что ты повеселела. Ну и, раз не хочешь есть, пойдем, я покажу тебе место, где мы учимся.

Эбель вскочила из-за стола.

— Аппетита нет, прости. Кусок в горло не лезет. Хотя кофе я бы выпила… Но мне уже не терпится посмотреть на преподов, которых я не видела аж со школьных времен.

В ее словах Соль заметила явный сарказм.

— Ты после выпуска никуда не поступила? — Она поравнялась с Эбель и, взяв ее под руку, вывела в коридор.

— Поступила. В психиатрическую лечебницу. Прошла без вступительных. Приняли сразу.

— Оу…

Соль стало стыдно. Она не любила неловких разговоров. Особенно о местах, которые видела в дешевых японских ужастиках про призраков.

— Да ладно, — отмахнулась Эбель. — Там было весело. Кто-то, повинуясь голосам в голове, разбивал эту самую голову о край кровати, кто-то пытался убить других пациентов пластиковой ложкой. Были и спокойные ребята. Они просто смотрели в стену и пускали слюни. Обычно доктора, напичкав всех таблетками, выводили нас на улицу и заставляли ходить по кругу. В белых длинных смирительных рубашках…

— Похоже на очень хреновую тусовку тинейджеров. Но я бы заглянула туда. Мне понравился дресс-код, да и «битва на пластиковых ложках» звучит заманчиво!

Соль, радостно ухватив Эбель покрепче за локоть, потянула ее в учебное крыло.

Соль была прилежной ученицей, хотя искренне считала, что лучше прогулять не самую любимую пару, чем заставлять себя силой слушать преподавателя. На экономике ее тошнило от каждой написанной в тетради цифры, на картографии — от каждой нарисованной линии. Соль знала, что ничего из этого ей в жизни не пригодится. Она не будет оплачивать покупки, рассчитывая в голове очередную теорему, и не бросится на пол, чтобы десять раз отжаться перед тем, как нести тяжелые сумки с едой. Будем откровенными… Ее и ночью никто не разбудит, чтобы спросить про первого президента США и про то, сколько звезд на флаге этой страны. Но если вдруг попытаются, то сначала получат под дых, а уже потом узнают, что Джордж Вашингтон не для того провозглашал демократию в стране, чтоб ее граждане по ночам считали пятьдесят звезд на темно-синем кантоне с семью красными и шестью белыми полосами на полотнище. Ну и еще удар под дых. Для профилактики.

— Это физико-математический кабинет. — Соль прошла мимо плотно закрытой двери. — И туда мы сегодня не пойдем.

— «Мистер Алан Льюис», — успела прочитать Эбель покосившуюся табличку, и Соль тяжело вздохнула, услышав ненавистное имя. — Это здесь вы с Ноа по вечерам развлекаетесь?

— Всего один раз. И вообще, сложно сказать, что что-то было. Так. Пустяк.

Надо признать, пустяк, о котором приятно вспоминать.

— Пустяк без рубашки и штанов? Ноа так и обидеться может, — усмехнулась Эбель.

Эбель слишком плохо знала Ноа. Зато Соль знала его очень хорошо. Обидеть его могли лишь опустевшие бутылки рома со спрайтом и мисс Вуд, которая находила и отбирала все его заначки.

— И далеко вы собрались, леди? — протяжно скрипнула дверь, и мужской голос ударил Соль и Эбель в спину. Звук эхом унесся вдоль коридора.

Тело Соль сжалось и так же быстро расслабилось, когда она поняла, что варианта сбежать теперь у нее нет. Она развернулась на пятках лицом к профессору и, дергая за юбку Эбель, намекнула ей сделать то же. Соль было плевать на всех людей, ну ладно, на всех студентов. Но… не преподавателей. Особенно если они грозно нависали над ней и отчитывали за любую оплошность. Перед преподавателями она была беззащитна. Воспитание не позволяло ей даже посмотреть им в глаза, она лишь покорно опускала голову и вспоминала детство в корейских школах в ожидании удара указкой по спине или учебником по голове.

— Мистер Льюис, доброе ут…

— Госпожа Чи, я отправлю вас на отработки за опоздание на мой урок, — перебил он Соль.

— И меня? — встряла, усмехаясь, Эбель.

Она уж точно не боялась наказаний и взрослых, которых, видимо, уважать ее не научили. Мистер Льюис смерил ее внимательным взглядом.

— За такую дерзость и вам работу найду. Назовите имя, фамилию и факультет. Не припомню вас в своем классе.

Сидящие в аудитории студенты с интересом выглядывали в коридор со своих мест. Среди них был и мудацкий мудак, которого Соль надеялась сегодня больше не встретить.

— У-у-у, теперь и я готов остаться на отработки, мистер Льюис! — крикнул Ноа, и вокруг него раздались смешки.

— Господин Эдвин, — мистер Льюис протянул его имя с таким причмокиванием, будто собирал всю слюну во рту перед тем, как плюнуть ему от злости в лицо. — Через две минуты положите мне на стол расписанную систему уравнений Максвелла в дифференциальной и интегральной форме[4].