стали. А по роже-то видно, что тому кусок в горло не лезет. Пацан цыкнул, мол, опять господин из-за какой-нибудь фигни загоняется. Это все переселенцы делать любят.

— Ну и кто б согласился-то? — фыркнул Веце, — Вот представьте себе, пара так живет, а им детей тоже в лесу рожать? Или вы думаете, что дети, как же там говорят, рассосутся? — полукровка вгрызся в свою часть, скривился, но мужественно проглотил сырой кусок мяса. Жестковато.

— О, об этом я не подумал. — вампир растерянно посмотрел на свои сапоги. Выходит, без вариантов. Дети это же совершенно естественно, и он был бы не против их с Маниэр ребенка. Но разве можно жить в лесу в таком случае?

Полукровка, заметивший, как переменился в лице господин и задумался, понял, о чем на самом деле шла речь.

— Ааааа, ясно все с вами. — Веце закатил глаза с широкой улыбкой, — Маниэр бы согласилась. На всё бы согласилась. — добавил он, с каким-то странным, теплым ободряющим взглядом, словно благословлял вампиров на брак.

— Этого ты не можешь знать наверняка. — Степан зябко поежился, проникаясь собственной никчемностью.

— Она была готова и на большие жертвы. — произнес Веце.

— Все это было лишь на словах. — вампир поднял с земли желтый листик и задумчиво покрутил. Значили ли что-то слова, которые они говорили друг другу? Был ли во всем этом смысл, если они остались ни с чем?

Теперь о Маниэр напоминала лишь зияющая глубокая дыра, ледяная пропасть, что осталась, когда их пути разошлись.

— Потому что вы не дали ей зайти дальше. Так не упрекайте ее в поверхностности или неискренности. — Веце не мог понять, что с этой парочкой Вальдернеских не так.

Без друг друга не могут, но стоит им сблизиться, как один недалекий индивид отталкивает Маниэр. Ну не дурак ли?

— Я не упрекаю ее. Я просто ненавижу себя. Вот и все.

Холодок пробежал по коже, и полукровка передернул плечами.

— О таком не говорят вслух. — с нотками недовольства сообщил Веце. Разве можно раскрывать свою душу кому-то?

— Так мог бы и промолчать. — слабо пошутил вампир, позволяя ветру унести лист.

Степан ломано улыбнулся, потому что те слова не отражали и десятой части того, что творилось у него внутри. Просто он, как и все, хорошо носил маску. И не снимал ее уже много лет.

Иногда, или так скажем с завидной периодичностью, вампир с полукровкой дрались. Это не было чем-то вроде дружеской потасовки или тренировки, нет.

И если сейчас вы глубоко в своей душе осудили Степана за то, что он опустился до насилия над Веце, то тут вы глубоко ошиблись. Пусть их драка и напоминала избиение малолетнего, просто напомню, что Веце сто пятьдесят лет, а попаданцу — двадцать шесть. И кто здесь жертва абьюза ясно как белый день.

На стороне полукровки был многолетний опыт драк за еду и магия, на стороне Степана авторитет и армейская подготовка. Обычно заканчивалось тем, что кто-то из них сбрасывал противника в канаву — остудить пыл.

Вот сидел сейчас Веце, очищал себя магией и вздыхал. Под глазом у вампира набухал крупный синяк, но ни вампир, ни полукровка не чувствовали себя победителями. Пацан — потому что уже который раз позволял сбросить себя в канаву, ведь если кинуть туда хозяина, то сушить и вычищать потом все равно придется самому.

Степан злился, что до Веце не доходят простые неписаные истины. И оба раздраженно думали о том, что жить под одним небом для них невозможно.

Вампир потер наливающийся синяк и искоса глянул на деревню, там с самого утра наблюдалось необычное оживление.

— Скорей бы этот месяц кончился. — вздохнул попаданец. Вот разблокируется магия, и сразу отправиться в свой дом, помоется, как человек, и выспится на нормальной кровати.

— Так привыкли к магии? — насмешливо фыркнул Веце, доставая из волос какие-то слизкие нитки и овощные очистки.

— Вроде того. — пожал плечами вампир. Не говорить же, что опять собирается кинуть полукровку.

— Кстати, когда уходить будем? — уточнил полукровка, пятерней вычесывая из волос оставшийся мусор.

— Куда? — вампир с вялым удивлением глянул на Веце. Неужели мелкий уже пронюхал про дом и дальнейшие планы Степана?

— Куда-нибудь. Нас, наверно, уже к завтрашнему вечеру вытравят отсюда. — Веце бросил пристальный взгляд на другой берег канавы, сегодня дети там не ходили, да и вообще никто не приближался к окраине деревни. — Кто-то из местных предложил поохотиться на вампиров. — пояснил полукровка. — А вы как раз вампир. Вот совпадение, правда?

— И мы на территории Вальдернеских… уму непостижимо. — вздохнул попаданец, качая головой. Дожидаться начала охоты они, разумеется, не могли.

— Так вы ж теперь дикий вампир, ничейный, такого и Вальдернеские забить могут. Раз вампир одиночка, а не с клановый, так еще и бродит один, значит либо больной, либо преступник. А вы у нас как раз больной преступник. Все законно.

— Кха-кха, ну ты и…

— Скажите еще, что не болеете. Третий день кашляете, как чахоточный. — полукровка почесал затылок той самой веткой, которую ему подарил хозяин. Признаться, вампир был совсем плох: это Веце мог сказать, как тот, кто почти ежедневно со Степаном дерется.

Сил у господина поубавилось, да и временами начинало ныть клеймо, так сильно, что вампир не мог спать и едва дышал. Хозяин об этой проблеме не говорил, Веце сам заметил, бывало, сидят они вечером, а попаданец вдруг застанет, как статуя, и не двигается, а лицо белее мела и зрачки сужены. Полукровка попытался как-то раз вампира растолкать, чтоб не пялился таким жутким стеклянным взглядом, но хозяин упал наземь, болезненно прошипел что-то на своем попаданском, и не вставал минут пятнадцать, пока не отпускало.

— Я не преступник. — возразил Степан, когда приступ кашля унялся. Вот только простуды ему не хватало для полного счастья.

— А я не соучастник. — согласился полукровка, настойчиво кивая.

— И что же такого я сотворил, чтоб это натянуло на преступление? — полыхнул негодованием вампир.

— Априош. — Веце бросил камень в сторону и искоса, с полуприщуром взглянул на хозяина.

— Уж ты-то не вправе мне об этом говорить. — попаданец был готов услышать подобный упрек от кого угодно, но не от Веце. И даже немного пожалел, что не скормил этого поганца монстрам.

— Почему