Шрифт:
Закладка:
Я ещё раз глянул за угол. Где-то в подсознании свербела мысль, что мы не одни. Ни на кого конкретно она не указывала, так что это не обязательно люди, могли быть и твари. Визуально я не наблюдал никого, разве что воробьиную стайку на карнизе универсама. Птички беззаботно трепыхались, чистили пёрышки, не чувствуя угрозы.
— Ну что, отдышалась?
Алиса кивнула.
— Тогда план такой: возвращаемся на парковку, берём платформу и отчаливаем к реке. Пропитываемся влагой под завязку и решаем, что делать дальше.
Придерживаясь линии акаций, мы обошли универсам. Возле парковки я присел на колено и поднял руку. Мысль засвербела отчётливей. Люди. То ли Музыкант схитрил, отогнал броневики, а сам устроил засаду, то ли просто оставили караул.
Алиса посмотрела на меня вопросительно. Я приложил палец к губам и указал на парковку, потом хлопнул себя по плечу. Девчонка понимающе кивнула.
Я убрал пистолет в кобуру, вынул тесак. По ощущениям, караульных было двое или трое. Минуту вглядывался в кусты возле входа. Никого, значит, вся компания на парковке. Из-за платформ и троллейбуса их видно не было, но подобравшись ближе, я почти с уверенностью мог сказать, где находится каждый из них. Двое сидели в кузове платформы контрабандистов, переговаривались о чём-то. Голоса спокойные, разморенные жарой. Третий торчал за троллейбусом — постовой или поссать пошёл.
Похоже, постовой, слишком долго он там торчит. И не варан. Внешник. Для него тесак не нужен.
Я прокрался к кабине троллейбуса. На асфальте замаячила тень, послышался вздох. Солнце палило хлеще, чем в Сахаре, к вздоху прибавился плеск. Вода? Ну да, у них наверняка есть пара бутылок. Он сейчас, сука, пьёт что ли⁈
Меня передёрнуло, и потребовалась сила воли, чтобы сдержаться и не ринуться немедля на внешника. Нет смысла рисковать, бутылка так и так будет нашей, а вот если постовой находится в зоне видимости из кузова, то ещё неизвестно, чем всё закончится. Одно я знаю наверняка: стрелять нельзя, иначе вараны примчаться обратно и устроят шмон по полной.
Я глаз не спускал с тени. Внешник лениво покачивался с пятки на носок, поворачивался то к универсаму, то к платформе, но с места не сходил. Напевал незнакомый мотивчик, какое-то местное творчество, иногда зевал громко. Это его нарочитое бездействие начинало раздражать. В конце концов, я не любоваться им сюда припёрся, и не на солнце торчать, подыхая от исходящего от корпуса троллейбуса жара. Мне нужно, чтобы он сделал в мою сторону два шага. Всего два! Этого будет достаточно, чтоб выдернуть его на себя и придушить. Не насмерть, а лишь слегка. Внешник такой же загонщик, как я. Шлак. Я многих знаю, люди в большинстве своём нормальные. Валить их почём зря и настраивать против себя всю команду глупо, они могут пригодиться в наших дальнейших с Алисой деяниях.
Я подобрал из-под ног мелкий камешек и швырнул его в сторону акаций. Камешек характерно щёлкнул по асфальту, подпрыгнул и улетел в траву. Тень дёрнулась и замерла. Вперёд, как гульфик, вытянулся ствол ружья.
— Эй, там кто-то щёлкнул!
— Так проверь, — донеслось от платформы.
— А если там эти… ну… или тварь. Я чё, один?
— Мы тебя отсюда прикроем.
— Идите вы нахер! Я один не пойду.
— Ну тогда не ходи.
— А если там эти?
Тот, что сидел в кузове, смачно выругался. Настолько смачно, что я едва не присвистнул. Общий смысл фразы сводился к тому, что караульный может идти, а может не идти, потому что тому, кто в кузове, глубоко по барабану что там и где щёлкает.
После такого монолога я бы не поленился и набил ему говорильник, ибо часть слов касались личности караульного, однако тот, очевидно, привык к подобному обращению и не обиделся.
— Да ладно тебе, Жук… Чёрт с вами, гляну.
Тень сдвинулась, я прижался к троллейбусу. Первый шаг караульный сделал хоть и медленно, но без страха, второй тоже. Показался ствол старенькой фроловки, потом плечо. Я схватил караульного за рубашку, резко дёрнул на себя, развернул и закрыл ладонью рот, одновременно надавливая на шею. Несколько секунд, ноги затряслись в конвульсиях. Я аккуратно положил уснувшее тело на асфальт, ружьишко сунул в салон от греха подальше. Теперь у меня есть пара-тройка минут, чтобы обезвредить остальных. Решил действовать нахрапом. Вышел из-за троллейбуса. Место и впрямь открытое и хорошо просматривалось с платформы. Двое оставшихся внешников дремали вполглаза, поэтому заметили меня не сразу, а лишь когда до платформы оставалось метров пять. Жук мотнул головой:
— Слышь, а…
Договорить не успел. Я махнул через борт, впечатал кулак ему в грудь, второго схватил за кадык и приложил палец к губам.
— Тс-с-с.
Подбежала Алиса, забрала ружья, побросала в нашу платформу. Вытащила бутылку с водой, приникла к горлышку и стала глотать, глотать. Вода забулькала, несколько капель скатились с губ на подбородок. Я кашлянул. Алиса перевела взгляд на меня, но отрываться от горлышка не подумала. Лишь когда осталось на два пальца, выдохнула и передала бутылку мне.
— На. Бутылку не оставляй, пригодится.
Я допил остатки, хоть какие там остатки — слёзы. Только раззадорило. Но не ругаться же с девчонкой из-за воды. Полчаса, час — и мы будем у реки.
Внешники узнали нас, заёрзали беспокойно, пришлось предупредить их:
— Мужики, не надо никому говорить, что видели нас, лады? Варанам скажите, дикари напали, целая толпа, человек десять. Взяли платформу и укатили. Вам же проще будет. Третий ваш спит за троллейбусом, вы его не будите, он скоро сам встанет. Ружьишко его там рядом валяется, ваши на повороте сбросим. Нам чужого не надо, знаю, каким трудом вы оружие добываете. Договорились?
Жук кивнул:
— Договорились. И это, Дон, спасибо, что не убил.
Я решил быть добрым до конца.
— Видишь, возле акаций бордюр выбит? Пошвыряйся в корнях, найдёшь несколько вкусняшек. Это вам компенсация от тех бакланов, что в универсаме валяются.
Глава 3
До реки мы не доехали с полкилометра, сдохли аккумуляторы. Ну и чёрт с ними, полкилометра не сто, да и платформу всё равно пришлось бы бросить. Пока ехали, застучал движок, загромыхала подвеска. Не
