Шрифт:
Закладка:
Он ловким движением закинул её себе на плечи и неспешно понёс в сторону дороги. Кора для себя решила, что сопротивляться пока не стоит. Её не убили там же, а сбежать она всегда успеет. Её несли неспешно, а когда вернули на место засады, то поставили на ноги перед демонессой.
- Предлагаю тебе спокойно поговорить, - начала она бархатным голосом. Янтарные глаза, пусть более не пылали, однако всё равно приковывали к себе взор. - Не будешь пытаться сбежать?
- Нет.
- Хорошо, - кивнула с улыбкой ей рогатая. - Тебя здесь никто не обидит, дорогая моя, если ты сама не будешь нам причинять вреда. - Кора молчаливо кивнула в ответ. - Я вижу, что в тебе есть сила и что сила эта велика, однако я также знаю, что одиночкам в этих землях не выжить, - Марисса слегка улыбнулась. - Поэтому я предлагаю тебе отправиться дальше с нами. В качестве, так сказать, оплаты за твоё спасение. Однако если ты решишь отказаться, то можешь идти с миром, и никто тебя преследовать не станет.
Кора задумалась на несколько секунд, затем коротко и обрывисто проговорила:
- Я пойду с вами. Вы сильнее. Одной – тяжело. Вместе – сильнее.
Она согласилась и согласилась легко. Большая часть её жизни прошла в лесах, оттого девушка знала, чего стоят союзники рядом и как бывает сложно одной. И пусть никому из них она ни капельки не доверяла, решила попытать свою удачу в этом согласии.
Так начался путь Коры в этой банде. Поселили её в палатку с чародеем, дабы не нервировать и не провоцировать остальных. Как-никак, к дикарке, ещё и обладающей некоторыми колдовскими способностями поначалу все питали весьма настороженные чувства. Однако её навыки в сборе полезных трав и охоте играли добрую службу, оттого некоторые стали испытывать к ней определённое уважение.
Сам же чародей, будучи «в плену» начал обучать девушку целительскому ремеслу, чтобы ему одному не приходилось возиться с ранеными и больными бандитами, однако вскоре проникся теплотой к ней и стал даже как-то по-отечески заботиться.
Этим он в некотором роде напоминал её первого учителя. Того самого, кто передал ей знания о магии и той дикой сущности, что есть внутри тех, кто познал истинную сторону матери-природы. Он тоже был стар, вечно ворчал и никогда не выглядел довольным, но всегда был добр к этой юной девушке.
Сама же Кора была не против ему помогать. Так она чувствовала себя хоть немного более полезной и понемногу получала всё новые и новые знания о природе, медицине и магии.
Десятый день месяца Яркой Листвы, начинающего осенний сезон в Имперском календаре, начался с того, что маг попросил Кору приготовить настой из бурачника и лаванды, а затем дать его их единственному пациенту. После не столь продолжительной, но сильной лихорадки он уже шёл на поправку, а отвар должен был окончательно поставить его на ноги.
Помимо вышеупомянутых трав в нём также использовались некоторые распространённые в этих местах коренья, которые усиливали целительный эффект, однако напрочь уничтожали приятный запах и превращали настой в мутную серую жижу, которую приходилось пить через силу.
Воин лежал на спине и спал на подстилке из соломы, его взгляд, как и всегда, был хмур, словно дождливые тучи. Кора подошла к нему со стеклянной бутылочкой в руках, опустилась на колени и свободной рукой, взяв за плечо, легонько, но настойчиво потрясла.
- Пора вставать, - сказала она коротко, когда тот открыл глаза. - Лекарство, - и протянула тому настой.
Он взял его, прищурился, будто осматривая, а затем засохшими губами приложился к горлышку. Стоит ли говорить, что вся та муть, что находилась в сосуде, едва не оказалась у него на одежде? Однако, сморщившись так, будто лимон разгрыз, он всё же сдержался и выпил содержимое полностью.
- Как твоё самочувствие, Норико? – спросила девушка. По большей части, ей было на него плевать, однако, пока он находился здесь, для девушки было важно, чтобы он покинул палатку относительно здоровым.
- Так себе, как обычно, - пробубнил воин, поморщившись от вкуса настоя.
- Выглядишь бодрее, чем обычно, - вклинился в разговор чародей, - Бледнющий, как и всегда, но взгляд яснее стал, так что в себя приходи и шуруй.
Норико чего-то ещё дожидаться не стал. Похрипывая, он поднялся с соломы, заменяющей кровать, и поплёлся на выход. Как только воин вышел на улицу, чародей задержал на занавесе свой взгляд, а затем выдохнул и повернулся к импровизированному столу, образованному из сундука и нескольких досок.
- Что-то не так? – обеспокоенно спросила его Кора.
- Нет, всё в порядке, - буркнул чародей, - Задумался.
- О чём?
- Сегодня вечером этот лагерь окончательно снимется с места, - начал он. - Если ваш Старик не соврал, то меня сегодня отпустит. Но вот гложет меня что-то. Чувствует моё сердце, что нехорошее что-то будет…
- Вы не очень хорошо себя чувствуете? – Кора с равнодушным выражением поинтересовалась у него. И всё же некоторая тревога за чародея немного скреблась на её душе.
- Нет, всё в порядке, - отмахнулся чародей. - Давай-ка соберём все ингредиенты, что остались.
***
Норико, прищурившись, вышел из шатра. Несмотря на пасмурную погоду, после лёгкого полумрака дневной свет ударил по глазам. Самурай ковылял по тропе меж следов, оставшихся от некогда стоящих палаток. Взгляд ходил по опустевшему лагерю. Ещё несколько дней назад в нём царила жизнь, а теперь, когда банда перемещается по другую сторону границы, отсюда вывезли практически всё, что только можно было вывезти: палатки, ценности, даже некоторые деревянные постройки были разобраны и погружены в повозки. Сейчас помимо него самого, а также шатров главаря и целителя здесь остались лишь несколько человек.
И эти немногие сгружали оставшиеся вещи в кузов фургона. Норико, сохраняя сумрачный вид, направился к ним.
Пройдёт ещё несколько часов, и здесь не останется вообще никого. Банда переместится на новое место, куда-нибудь в северные земли королевства Диаракорум, схоронится где-нибудь среди заброшенных деревень и продолжит свои деяния.
Норико эта перспектива не очень нравилась. Конечно, несмотря на все негативные стороны и угрозы, нахождение в банде оставалось самым безопасным вариантом на данный момент, ведь никто в здравом уме не станет искать двух беглецов с востока за тысячи километров, шерстя
