то, чтобы расшифровать каракули на этикетках, которые, несомненно, говорили о том, что в них находится. Картинки давали мне хорошее представление, и, хотя я не сказала бы, что не умею читать, но и утверждать, что умею, тоже не могла.

В любом случае, мне это никогда не было нужно. Папа пытался научить нас, но у меня никогда не хватало терпения, как у Монтаны. Кроме того, я не понимала, как чтение может пригодиться мне в этой жизни.

В последнем шкафу, который я проверила, стояли стопки тарелок и мисок, но, выглянув за них, я заметила коричневую обертку.

Я вытащила кусок еды в пластиковой упаковке и нахмурилась, глядя на него. Я понятия не имела, на что смотрю, но дети, изображенные на обертке, улыбались, поедая это. Любопытство взяло верх надо мной, и я оторвала уголок упаковки. После отказа от завтрака и страданий из-за все более скудных запасов на обед и ужин, мой желудок был пуст, и он заурчал в нетерпеливом предвкушении, когда я облизнула губы.

Еда внутри была коричневой, и я сморщила нос, решив, что она испортилась, но, прежде чем я успела отбросить ее в сторону, до меня донесся восхитительный запах. Я поднесла ее ближе к носу и снова понюхала. Пахло вкусно. Действительно чертовски вкусно.

Я осторожно отломила кусочек и положила его в рот.

Самое вкусное, что я когда-либо пробовала, начало таять на языке, и я издала стон чистого удовольствия. Я никогда не пробовала ничего подобного и не была уверена, что когда-нибудь смогу насытиться. Сахар взорвался в моих вкусовых рецепторах, энергия, которой я так отчаянно жаждала, проснулась по его зову, и я закрыла глаза, чтобы насладиться его вкусом, пока он медленно таял у меня на языке, а искры застарелой сладости разгорались у меня во рту. Я должна была принести это Монтане.

Аккуратно завернув обертку обратно, я засунула вкусную еду в свою теперь уже набитую сумку, прежде чем закрыть ее и перекинуть через плечо. На этом все. Я не могла взять больше и пронести, не привлекая внимания. Это было больше, чем мы ели за долгое время. Сегодня вечером у нас будет приличная еда и кое-что, что согреет нас, пока мы будем спать. Это было больше, чем я надеялась, когда решила последовать за Томасом.

Я улыбнулась этой мысли, направляясь к выходу. Теперь, когда я знаю этот секрет, все будет намного лучше.

Я проскользнула обратно в дверь и мгновенно замерла, холодок пробежал по моим конечностям, когда я заметила фигуру сквозь грязные окна, которые выходили на улицу.

Томас. Это должен был быть Томас. Эти слова крутились в моей голове снова и снова, пока дождь лил на слишком маленькую фигуру, кем бы она ни была, по крайней мере, на фут ниже того мудака, за которым я сюда последовала. Я оставалась совершенно неподвижной, глядя на нее сквозь грязное стекло, надеясь, что каким-то чудом она меня не заметила, даже когда силуэт, на который я смотрела, охренительно медленно повернулся в мою сторону.

Это должен был быть он. Должен был быть.

Но это было не так.

Моя рука дрожала, когда я застыла на месте, существо подняло голову, и тусклый свет упал на впалые щеки и острые зубы, когда он отвел взгляд от улицы и медленно перевел его на здание, в котором я в данный момент пряталась.

Я не смела пошевелиться, не смела даже вздохнуть, когда увидела его рваную одежду, затравленный, дикий взгляд в его глазах и вспомнила слова, которые я однажды подслушала от кое-каких вампиров, охранявших нашу Сферу.

— На западной границе полно Падальщиков. Нам придется послать охотников, чтобы разобраться с ними.

Один из них поймал мой любопытный взгляд при этих словах и рассмеялся, схватив меня за ворот рубашки и притянув ближе, чтобы он мог говорить мне на ухо, а морозное прикосновение его губ коснулось моей кожи и заставило меня вздрогнуть.

— Ты думаешь, мы плохие, маленький мешок с кровью? Тебе стоило бы познакомиться с теми из нас, кто действительно голоден — там, за этим блестящим забором, который держит вас всех в целости и сохранности, падальщики охотятся, отчаянно желая попробовать такое хорошенькое маленькое создание, как ты. Ты думаешь, почувствовать укус моих клыков было бы плохо? Они сорвут кожу с твоих костей и будут слушать, как ты кричишь, пока сами будут пировать, пока от всего, чем ты когда-либо была, не останется ничего, кроме шелухи.

Я отогнала воспоминание, историю, которую я давным-давно отвергла как очередную их ложь, направленную на то, чтобы держать нас в повиновении, и посмеялась над собой из прошлого.

Это не было ложью. И теперь правда пришла, чтобы попировать мной, как он и обещал.

Дикий взгляд падальщика встретился с моим со звоном, который эхом отозвался в каждой клеточке моего существа, и когда он взвизгнул от восторга и бросился бежать, я обнаружила, что делаю то, чего давным-давно научилась никогда не делать в присутствии кровососа.

Я закричала.

Д

аже в самые черные ночи есть проблеск звездного света.

Мой отец всегда говорил это нам перед сном, пытаясь прогнать демонов, которые часто преследовали нас во сне. Но что-то в этих словах не выходило у меня из головы, пока я стояла в очереди за нашими ежедневными пайками. Может быть, дело было в переменах в воздухе: осень уступила место жестоким укусам зимы и обещала наступление еще более тяжелых времен. Найдем ли мы звездный свет на этот раз… Или тьма поглотит нас целиком?

Я плотнее прижала воротник к шее, поскольку холод пытался проникнуть внутрь. Это был искусственный мех. Ну, вроде того. Материл был колючим, и половина пуха с годами выпала, но это помогало уберечься от ледяного дождя.

Мой взгляд то и дело останавливался на каждом прохожем со светлыми волосами, хотя ни у кого из них не было такого ярко-золотистого цвета, как у моей сестры. Я знала, что она пошла за Томасом, хотя и поклялась, что не сделает этого, и по мере того, как шло время, тревога начала сжимать мою грудь. Ей пришлось бы пройти здесь, чтобы вернуться домой, так что не было ни малейшего шанса, что я ее упущу, но разве она не должна была уже вернуться?

Мой разум скользнул в темный закуток, где я увидела свою сестру, подвешенную в «Банке Крови», и ее жизненная сила была выкачана, чтобы ею наслаждались вампиры, которые правили нами.