— То есть Кашкин был постоянен в своих увлечениях, как и в привычках. Тогда скажи вот что: после этих свиданий как он домой возвращался? Ты отвозил или как-то иначе?

— Иногда я отвозил. Алексей Викторович, допустим, мне говорил: «Заберешь меня в одиннадцать». И я приезжал к этому времени, отвозил сперва девушку, а потом его. А иногда он меня отпускал. Как он в этом случае добирался, я не знаю.

— А его девушек ты знаешь? Как зовут последнюю, с кем он встречался?

— Последнюю… Кажется, Катя. Да, последние три месяца я его с Катей возил.

— А как фамилия этой Кати? И где она живет?

— Фамилию, естественно, не знаю. А живет на окраине, на улице Вишневой.

— И дом знаешь?

— Дом пятиэтажный, второй подъезд. А квартиру не знаю.

— А на охоту ты его возил?

— Нет, на охоту ни разу не возил.

— Так, может, он и не охотился вовсе?

— Нет, почему же? Охотился. Не скажу, что он был страстный охотник, что только об этом и думал. Но на охоте он бывал. Обыкновенно они вместе с Семеном Артемовичем на охоту ездили.

— А кто это — Семен Артемович?

— Ну да, я же не сказал. Это наш главный инженер, Терентьев Семен Артемович. Вот он — большой любитель охоты. Алексей Викторович у него дома не раз бывал. Так он рассказывал, что у Терентьева на стене аж пять старинных ружей висит. В прихожей рога лосиные вместо вешалки, на полу шкура медвежья… В общем, настоящий охотник.

Гуров сделал себе в памяти вторую отметку — с кем ему надо еще поговорить. Первой была девушка Катя, теперь возник главный инженер Терентьев. «А еще с директорами всех трех магазинов надо встретиться, — подумал сыщик. — И, конечно, с охранником Иваном Забродкиным, по чьей вине якобы погиб Кашкин. Но это я всегда успею сделать — ведь Забродкин находится в СИЗО, достаточно его вызвать на допрос».

— Значит, в тот день, шестнадцатого, Кашкин в час дня вышел из кабинета и отпустил тебя домой, — Гуров решил подвести итог их беседе. — А он сам на чем уехал с фабрики? Ведь ты, наверное, видел, на чем уехал твой начальник?

— Да, я выглянул из окна в коридоре и видел, как он садился в какую-то машину, — признался водитель. — Белый такой «Лексус». Но номер я вам не скажу, номер из окна было не видно.

— И больше ты своего начальника не видел?

— Нет, больше я его живым не видел. На другое утро я, как обычно, подъехал к его дому, стал ждать. Он все не выходил, тогда я ему позвонил…

— И что? Тебе кто-то ответил?

— Нет, никто не ответил. Точнее, оператор ответил, как это обычно бывает: «Абонент занят или недоступен». Тогда я подошел к воротам. И уже тут охранник — кажется, его Игорь зовут — сказал, что случилось. Так я узнал, что Алексея Викторовича убили…

— То есть ты не веришь, что Кашкин погиб на охоте от случайного выстрела?

— Да как же я могу в такое поверить? — удивился водитель. — На охоту он в этот день не собирался и одет был не для охоты. А Алексей Викторович придавал большое значение тому, как он одет. Никогда бы он в деловом костюме на охоту не поехал. И ружья у него с собой не было. Из чего же он мог стрелять? В общем, ничего тут не вяжется.

— Как же в таком случае погиб твой начальник?

— Этого я не знаю, — признался водитель. — Только я знаю, что дело это темное. Возможно, оно как-то связано с нашей фабрикой.

— Что значит «связано с фабрикой»? Объясни.

— Понимаете, наша фабрика — очень прибыльное предприятие, — начал объяснять водитель. — И это кое-кому покоя не дает. Ходят слухи, что у Алексея Викторовича разные люди хотели завод отжать.

— Какие люди? Местные?

— И местные, и приезжие, из Москвы. Поступали ему такие предложения, чтобы он фабрику продал. Но Алексей Викторович на это ни в какую не соглашался. Он был человек неуступчивый.

— Понятно… А этот охранник, Забродкин, который якобы убил Кашкина, — он какой человек? Он часто с директором куда-то ездил?

— Иван? Да никогда он с Алексеем Викторовичем никуда не ездил! Пустой он человек, никчемный. А самое плохое — пьющий. Даже не понимаю, как его Алексей Викторович на фабрике терпел.

— А что тут удивительного? На любом производстве, наверное, многие пьют, работа-то тяжелая…

— Ничего не многие! Алексей Викторович пьяниц терпеть не мог. За пьянку сразу с работы выгонял. С этим у нас очень строго. Если какой праздник — день рождения у кого-то или Новый год подходит, кроме соков или чая на столе ничего нет. В общем, пьяницам у нас была объявлена война. А Забродкина Алексей Викторович жалел. А зря…

— Но ведь ты не веришь, что Забродкин убил директора? Почему же в таком случае «зря жалел»?

— Что убил — не верю. А жалел все равно зря. Потому что Иван дал себя втянуть в эту обманку с охотой. Тень на плетень навел. Теперь сам срок получит, а потом, глядишь, еще кого-то за собой потащит.

— Ну это мы еще посмотрим, — пробормотал Гуров и открыл дверцу машины. — Ладно, Анатолий, пока давай разговор заканчивать. Но я к тебе, наверное, еще буду обращаться. Ты сейчас куда — назад в административный корпус?

— Да, мне там полагается сидеть, в приемной, — отвечал водитель.

— В таком случае и я с тобой пойду, — решил сыщик.

Глава 4

Они вместе пересекли двор фабрики, поднялись по лестнице и вошли в приемную директора. В этот момент открылась дверь кабинета, и оттуда выглянул низенький лысый человек. Увидев входившего в приемную водителя в сопровождении какого-то неизвестного, низенький воскликнул с чрезвычайно рассерженным видом:

— Ты почему где-то разгуливаешь, Сергиенко? И с кем это ты ходишь? А вы что здесь делаете? У нас тут что, проходной двор?

— Я не с кем-то, а с полковником Гуровым беседовал, — с достоинством ответил на это водитель.

При сообщении, что перед ним знаменитый сыщик Лев Гуров, человек резко изменился.

— Конечно, конечно! — воскликнул он. — Мне говорили, что вы здесь, меня предупреждали, я просто не знал… Конечно, рад видеть, добрый день, заходите!

Таким образом, стало ясно, что перед сыщиком — новый директор фабрики, в прошлом заместитель Кашкина, Рустам Халилов. Сыщик ничего не ответил