Вообще-то Элли собиралась после Рождества предложить девушкам разъехаться.

После первых нескольких месяцев учебы первокурсники часто меняли комнаты — это было делом совершенно обычным. Университетская администрация прикладывала максимум усилий, чтобы студенты, делящие комнату, ладили, но, к сожалению, это не всегда получалось. Пооб-выкшись и повыделывавшись друг перед другом, первокурсники либо становились закадычными друзьями, либо их отношения начинали день ото дня ухудшаться. Мэган и Лорин по характеру были словно огонь и вода.

После разговора с профессором Бэйреном прошло всего пять минут, а Элли уже успела одеться и теперь направлялась к подъезду «Е», где находилась комната Лорин. Кеннеди-Холл был большим зданием со множеством блоков-подъездов — «А», «В», «С» и прочими, — не соединенных между собой коридорами. Это представлялось очень удобным с точки зрения пожарной безопасности, и к тому же студенты в одном блоке могли запросто устроить шумную вечеринку, не мешая соученикам из соседних. Но чтобы сходить в гости или по делу из одного блок в другой, всякий раз приходилось выбираться на улицу с риском отморозить себе нос в холодную погоду.

Элли бежала сквозь снег, огибая студентов, запакованных в пуховики, шарфы и шапки. Некоторым из них приходилось пересечь аж половину кампуса, чтобы добраться до Ан-ненберг-Холла, вернее, находившейся в нем столовой, располагавшейся, на радость Элли и ее подопечным, в здании, примыкавшем к их общежитию.

Зайдя в подъезд, Элли, чтобы не вспотеть, тут же расстегнула куртку и стянула шапку с шарфом — топили в общежитии что надо. Поднимаясь по лестнице, она достала из кармана смартфон и набрала номер своего парня, но наткнулась лишь на голосовое сообщение:

«Привет, солнышко, прости, что не пришел прошлым вечером на твою тусовку. Да, знаю, в последнее время это случается часто. Слушай, скоро начнется неделя подготовки к сессии, занятий не будет, так что давай тогда и оттянемся. Все, пока, я тебя очень люблю».

Ну вот. Они увидятся только на следующей неделе. Элли и вправду любила своего парня — ей казалось, до безумия. Они состояли в отношениях целых три года и считали, что у них все очень серьезно. Надо будет так распланировать вечеринки, работу и учебу, чтобы их долгожданное свидание не сорвалось.

В конце концов Элли, раскрасневшаяся с мороза, с влажными от ледяного ветра волосами, добралась до комнаты Лорин и Мэган.

Мэган лежала в кровати лицом к стене, будто не слыша звучавший за окном колокольный звон Мемориальной церкви[6].

— Мэган, где Лорин? — спросила Элли, отметив про себя идеально заправленную кровать на противоположной стороне комнаты.

Комнатка была такой крошечной, что девушки, лежа на постелях, могли при желании взяться за руки. Однако в пространство между кроватями они все же предпочли запихнуть аж два письменных стола. У кирпичных побеленных стен громоздились вещи, практически скрывая их из виду.

Мэгги пробурчала что-то невнятное.

— Что? — переспросила Элли. — Ничего не поняла. Где Лорин? Она сегодня ночевала?

— Да не знаю я! — взвизгнула Мэган. — Не знаю, где ее носит! Может, завтракает… может… может, еще чего…

Погрустневшая Элли покачала головой. Выйдя в коридор, она крепко задумалась.

Элли старалась не заводить среди подопечных любимчиков. Ее работа заключалась в том, чтобы помогать десяти студенткам — и все. И тем не менее Лорин, без всяких сомнений, нравилась ей гораздо больше Мэган.

Лорин, по сравнению с Мэган, поступившей в Гарвард в угоду семейным традициям — ее предки с момента основания университета, поколение за поколением, учились в его стенах, — отличалась куда большим прилежанием. И вела не такую разгульную жизнь, как соседка — меньше тусовалась, реже ходила на вечеринки, но при этом заучкой ее тоже никто не считал: девушка была обаятельной и с чувством юмора. Однажды они с Элли, никогда прежде не встречавшей девушку, которая настолько же фанатела бы от «Девочек Гилмор»[7], провели незабываемые два часа, гадая, о чем думала Рори Гилмор, когда поступила в Йель, предпочтя его Гарварду.

А потом Элли вспомнила, что у первокурсницы есть парень, но та о нем, как и вообще о личном, предпочитала не распространяться.

На улице по-прежнему валил снег, когда девушка-куратор переступила порог Анненберг-Холла. Картина, что представала перед каждым входящим в столовую, радовала глаз и грела сердце. Вверху сияли белизной консольные потолочные перекрытия. За рядами столов завтракали сотни студентов. Отделанные панелями из орехового дерева стены сияли мириадами светильников — их, видимо, решили включить, чтобы разогнать хмарь пасмурного утра.

Элли заметила горстку своих подопечных, склонившихся над тарелками с вафлями. На лакомстве виднелись оттиски с эмблемой университета. Все девушки вцепились в кружки с кофе, словно утопающий в спасательный круг.

— Доброе утро, барышни, — улыбнулась Элли, подойдя к ним. — Вы не видели сегодня Лорин Грегори?

Студентки нерешительно покачали головами.

— Может, она в библиотеке? — предположила одна.

— Нет ее там, — возразила другая. — Я сама только что оттуда. У них замерзли батареи. Говорят, как починят отопление, так и откроют.

Элли уже двинулась прочь, как вдруг ее тронул за руку один из парней за соседним столом. Девушка узнала его — он писал в университетскую газету «Рубин», редактором которой Элли была на последнем курсе.

— Лорин — это такая шатеночка с длинными, чуть вьющимися волосами? — уточнил он.

Элли кивнула, недовольно на него посмотрев:

— Ты ее видел?

— На паперти.

— В такую-то погоду?

Парень кивнул и развел руками.

С досады Элли только покачала головой.

Она снова натянула вязаную шапку и вышла на улицу. Часы показывали девять утра, она еще не завтракала, у нее полно дел, а вместо того, чтобы ими заняться, она носится по кампусу, силясь отыскать студентку, от которой прежде никогда не было никаких проблем.

Ну что сегодня за день такой!

Элли разглядела Лорин еще издалека. Первокурсница, обхватив себя руками, сидела на паперти — усыпанных снегом ступеньках, что вели в Мемориальную церковь.

Лорин оделась по погоде — <в мешковатое серое пальто с запахом и лыжную шапочку ему под цвет, но все равно, что на себя ни надень, сидеть на камне в такую холодину просто недопустимо!

Ну что ж, по крайней мере, она жива и невредима. После звонка профессора у Элли возникло жуткое ощущение, что с первокурсницей приключилась какая-то беда, и это ощущение только усилилось при виде нетронутой заправленной постели подопечной. Что, если Лорин пропала, а об этом никто даже не подозревает? При этом Элли вполне отдавала себе