Сквозь туман его сна слабым и далеким эхом разносилась золотая мелодия труб. Облака сияющей славы проплыли над ним; затем перед его воплощением во сне открылась величественная перспектива. Огромное скопление людей растянулось вдалеке, и от них донесся оглушительный рев на незнакомом языке. Раздался слабый звон стали, и огромные призрачные армии развернулись направо и налево; туман рассеялся, и смело появилось лицо, над которым парила королевская корона – лицо, подобное ястребиному, бесстрастное, неподвижное, с глазами цвета серого холодного моря. Теперь народ загремел снова. “Да здравствует король! Да здравствует король! Кулл Король!”

Кулл, вздрогнув, проснулся – луна мерцала на далекой горе, ветер вздыхал в высокой траве. Гор-на спал рядом с ним, а Ам-ра стоял, обнаженная бронзовая статуя на фоне звезд. Взгляд Кулла скользнул по его скудному одеянию – шкуре леопарда, обернутой вокруг его чресел, похожих на чресла пантеры. Обнаженный варвар–холодные глаза Кулла мерцали. Кулл-король! Он снова спал.

Они встали утром и отправились к пещерам племени. Солнце еще не было высоко, когда их взору предстала широкая голубая река и предстали пещеры племени.

“Смотри!” Ам-ра резко вскрикнул. “Они кого-то сжигают!”

Перед пещерами стоял тяжелый кол; на нем была привязана молодая девушка. Люди, которые стояли вокруг, с жесткими взглядами, не проявляли никаких признаков жалости.

“Ала”, - сказал Гор-на, и его лицо прорезали непреклонные морщины. “Она вышла замуж за лемурийского пирата – распутника”.

“Да”, - вмешалась старуха с каменными глазами, “моя собственная дочь – таким образом, она навлекла позор на Атлантиду - больше не моя дочь! Ее пара умерла – ее выбросило на берег, когда их корабль был разбит кораблем Атлантиды.”

Кулл с сочувствием посмотрел на девушку. Он не мог понять – почему эти люди, ее собственные родственники и кровь, так хмуро смотрели на нее, просто потому, что она выбрала врага своей расы? Во всех глазах, которые были сосредоточены на ней, Кулл видел только один след сочувствия. Странные голубые глаза Ам-ра были печальными и сострадательными.

Что отражало собственное неподвижное лицо Кулла, неизвестно. Но глаза обреченной девушки остановились на нем. В ее прекрасных глазах не было страха, но была глубокая и живая мольба. Взгляд Кулла блуждал по хворосту у ее ног. Вскоре священник, который теперь произносил проклятия рядом с ней, наклонялся и зажигал их факелом, который он теперь держал в левой руке. Кулл увидел, что она была привязана к столбу тяжелой деревянной цепью – странная вещь, типично атлантийского производства. Он не смог бы разорвать эту цепь, даже если бы добрался до нее сквозь толпу, преградившую ему путь. Ее глаза умоляли его. Он взглянул на хворост; коснулся длинного кремневого кинжала у себя на поясе. Она поняла. Кивнула, облегчение наполнило ее глаза.

Кулл нанес удар так же внезапно, как кобра. Он выхватил кинжал из-за пояса и метнул его. Он попал точно под сердце, мгновенно убив ее. Пока люди стояли, скованные чарами, Кулл развернулся, отскочил в сторону и побежал вверх по отвесной стороне утеса на двадцать футов, как кошка. Люди стояли, пораженные немотой, затем мужчина вскинул лук и стрелы и прицелился вдоль гладкого древка. Кулл переваливался через край утеса: глаза лучника сузились – Ам-ра, словно случайно, налетел на него головой вперед, и стрела просвистела далеко в стороне. Затем Кулл исчез.

Он слышал, как они кричали, преследуя его; его собственные соплеменники, охваченные жаждой крови, были готовы догнать его и убить за нарушение их странного и кровавого кодекса морали. Но ни один человек в Атлантиде, и это означает, что ни один человек в мире, не смог бы справиться с Куллом из племени Морских гор.

Царство теней

Царство теней

Я

    Король ЕДЕТ ВЕРХОМ

Рев труб становился все громче, подобно глубокому золотому приливу, подобно мягкому рокоту вечерних приливов, набегающих на серебристые пляжи Валузии. Толпа кричала, женщины бросали розы с крыш, когда ритмичный звон серебряных копыт стал отчетливее, и первая из могучей толпы показалась на широкой белой улице, которая огибала Башню Великолепия с золотым шпилем.

Первыми выступили трубачи, стройные юноши, одетые в алое, верхом на лошадях с размахом длинных, тонких золотых труб; затем лучники, высокие мужчины с гор; а за ними тяжеловооруженные пехотинцы, их широкие щиты бряцали в унисон, их длинные копья покачивались в идеальном ритме их шага. За ними следовали самые могучие воины во всем мире, Красные Убийцы, всадники на великолепных лошадях, вооруженные красным от шлема до шпор. Они гордо восседали на своих конях, не глядя ни направо, ни налево, но осознавая, что все это вызвано криками. Они были подобны бронзовым статуям, и в лесу копий, который возвышался над ними, не было ни малейшего колебания.

За этими гордыми и ужасными рядами шли разношерстные ряды наемников, свирепых, дико выглядящих воинов, людей Му и Каа-у, с холмов востока и островов запада. Они были вооружены копьями и тяжелыми мечами, а компактной группой, шедшей несколько обособленно, были лучники Лемурии. Затем легкой поступью шла нация, и еще больше трубачей замыкало шествие.

Храброе зрелище, и зрелище, которое вызвало неистовый трепет в душе Кулла, короля Валузии. Не на Топазовом троне перед царственной Башней Великолепия восседал Кулл, а в седле, верхом на великолепном жеребце, настоящий король-воин. Его могучая рука взметнулась в ответ на приветствия, когда войска проходили мимо. Его свирепые глаза скользнули по великолепным трубачам небрежным взглядом, дольше задержавшись на следующих солдатах; они вспыхнули свирепым светом, когда Красные Убийцы остановились перед ним с лязгом оружия и вздыбленными конями и отдали ему коронный салют. Они слегка сузились, когда наемники прошли мимо. Они никому не отдавали честь, наемники. Они шли, расправив плечи, глядя на Кулла смело и прямо, хотя и с определенной оценкой; свирепые глаза, немигающие; дикие глаза, смотрящие из-под косматых грив и густых бровей.

И Кулл ответил таким же взглядом. Он даровал многое храбрым людям, и храбрее его не было во всем мире, даже среди диких соплеменников, которые теперь отреклись от него. Но Кулл был слишком диким, чтобы испытывать к ним какую-то большую любовь. Было слишком много вражды. Многие были извечными врагами народа Кулла, и хотя имя Кулла было теперь проклятым словом среди гор и долин его народа, и хотя Кулл