предпочитают свежую. Самих же американцев отпугивает костлявость рыбы. У толстолобика есть два ряда так называемых внутримышечных костей; они имеют форму буквы Y, и из-за них получить филе без костей почти невозможно.

— Люди слышат слово из четырех букв — «карп» — и сразу нос воротят, — сказал Айронс. — Но стоит им попробовать, как они меняют мнение.

Айронс вспомнил, что однажды Департамент природных ресурсов Иллинойса организовал на ярмарке продажу корн-догов на основе мяса карпа: «Все от них были без ума».

Картер, владелец рыбного рынка в Спрингфилде, как и Айронс, ярый сторонник карпоедства. Он рассказал мне, что однажды выпрыгнувший из воды карп сломал нос его приятелю, в результате чего тому пришлось сделать операцию на глаза.

— Их нужно взять под контроль, — говорит он. — Если вылавливать их тоннами, десятками тысяч тонн, это поможет, но единственный способ провернуть такое — создать спрос.

Он взял нарезанные полоски, обвалял их в сухарях и поджарил во фритюре. Стоял теплый летний день, и к этому времени он уже обливался потом. Когда полоски были готовы, он раздал их окружающим на пробу, к всеобщему одобрению.

— На вкус как курица, — услышала я комментарий одного мальчика.

Около полудня в палатке появился человек в белом поварском халате. Все называли его Шеф Филипп, хотя его полное имя — Филипп Парола. Сам из Парижа, он теперь живет в Батон-Руже (Луизиана) и приехал в северный Иллинойс (12 часов езды, хотя Парола сказал, что управился за 10), чтобы предложить свое убойное блюдо.

Парола курил толстую сигару. У него были с собой сувениры: футболки с изображением карпа с толстой сигарой в зубах, с тревогой глядящего на сковородку. На спине футболки была надпись «Спасите наши реки». Еще Филипп привез большую коробку. На одной стороне коробки было написано «Решение проблемы азиатского карпа», а ниже — «Не можешь победить — съешь!». Внутри были рыбные котлеты совершенно гигантского размера.

— Если добавить чуть-чуть шпината и сливочного соуса, получится отличная закуска, — сказал Парола с сильным французским акцентом, передавая мне тарелку с котлетами. — С картошкой фри и соусом их вполне можно продавать на футбольном стадионе. Или выложить на подносы на свадьбе. Из этого продукта можно приготовить невероятное количество разнообразных блюд.

Парола рассказал мне, что посвятил рецепту котлет из карпа почти десять лет жизни. Большую часть этого времени он ломал голову, пытаясь разобраться с Y-образными костями. Он пробовал использовать специальные ферменты и высокотехнологичные машины для обвалки, импортированные из Исландии: единственным результатом стала каша из карпа. «Каждый раз, когда я пытался что-нибудь приготовить из этого фарша, он становился серым и на вкус напоминал пастрами», — вспоминал он. В конце концов он пришел к выводу, что кости из рыбы нужно вынимать вручную, но, поскольку рабочая сила в Соединенных Штатах стоит непомерно дорого, придется прибегнуть к аутсорсингу.

Котлеты, которые он привез на Карпфест, были сделаны из рыбы, выловленной в Луизиане. Ее заморозили и отправили во Вьетнам. Там, по словам Паролы, карпа разморозили, обработали, упаковали в вакуум, снова заморозили и погрузили на другой контейнеровоз, направлявшийся в Новый Орлеан. Чтобы не бороться с американским предубеждением против карпа, он переименовал рыбу в «серебрянку»{7} — название, которое он запатентовал.

Трудно сказать, сколько километров серебрянки Паролы преодолели по пути из реки на поднос, но, по моим прикидкам, не меньше 30 000 км. И это не считая путешествия их предков в Соединенные Штаты. Неужели это и правда «решение проблемы азиатского карпа»? Сомневаюсь. И все же, когда котлеты проносили мимо меня, я взяла парочку. Они действительно оказались довольно вкусными.

2

Новоорлеанский аэропорт Лейкфронт стоит на насыпи, которая вдается в озеро Пончартрейн. Его терминал — великолепное здание в стиле ар-деко, которое считалось ультрасовременным во время постройки в 1934 г. Сегодня терминал сдается в аренду для проведения свадебных торжеств, а взлетное поле принимает только небольшие самолеты. На одном из них, четырехместном «пайпер-уорриор», я и прилетела туда через несколько месяцев после Карпфеста.

Владельцем и пилотом «пайпера» был частично отошедший от дел юрист, который с радостью воспользовался поводом полетать. Он рассказал мне, что часто помогал развозить по приютам спасенных животных. Судя по намекам, хотя прямо он этого и не говорил, его любимыми пассажирами были собаки.

«Пайпер» взял курс на север, над озером, а затем повернул обратно к Новому Орлеану. Мы поравнялись с Миссисипи на Английской излучине, там, где река делает резкий разворот. Затем мы продолжили путь вниз по ее течению в сторону прихода Плакеминс.

Этот приход расположен на крайней юго-восточной оконечности Луизианы. Здесь находится носик огромной воронки бассейна Миссисипи, и здесь чикагские сточные воды со всеми отбросами наконец выливаются в море. На картах приход похож на сильную мускулистую руку, воткнутую в Мексиканский залив, а река, как вена, бежит по его центру. В самом конце руки Миссисипи делится на три части, похожие на пальцы или когти, отсюда и название местности — Птичья Лапка.

С воздуха приход выглядит совсем иначе. Если это рука, то она ужасно исхудала. Почти по всей длине — более 100 км — она практически вся покрыта жилами. Жалкие остатки твердой земли цепляются за реку двумя узкими полосками.

С высоты 600 м на этих полосках земли я видела дома, фермы и нефтеперерабатывающие заводы, но не могла разглядеть людей, которые там живут или работают. А дальше была только открытая вода и отдельные пятна болот. Во многих местах болотистые участки пересечены каналами. Вероятно, их вырыли, когда земля была тверже, чтобы добраться до нефти, залегающей внизу. Кое-где виднелись очертания бывших полей, превратившихся в озера прямоугольной формы. Огромные белые облака, вздымавшиеся над самолетом, отражались в черной воде внизу.

Плакеминс знаменит — можно сказать, печально знаменит — тем, что это одно из самых быстро исчезающих мест на Земле. Каждый, кто живет в приходе, а таких тут становится все меньше и меньше, может указать на какой-нибудь участок воды, где раньше был дом или охотничий лагерь. Даже подростки. Несколько лет назад Национальное управление океанических и атмосферных исследований официально отменило 31 топоним в приходе, например залив Джэкин и протоку Драй-Сайпресс, потому что объектов с такими названиями больше не существовало[28].

И то же самое происходит по всему побережью. С 1930-х гг. территория штата Луизиана сократилась более чем на 5000 км2. Если бы столько потерял Делавэр или Род-Айленд, в Америке осталось бы всего 49 штатов. Каждые полтора часа Луизиана лишается куска земли размером с футбольное поле. Каждые