Элен стало ее даже немного жалко, но только немного. Девушка понимала, что если сейчас не поставит служанку на место, то потом горько пожалеет об этом.

Стенания перехитрившей саму себя Маргарет было слышно всей деревне и это доставляло ей еще больше страданий. Тем более за вечер отсутствия она успела оповестить всех своих кумушек о том, как она поставит на место зарвавшуюся знахарку:

— Ишь, чего удумала, подарки раздавать невесть кому. Так еще и не спросила у меня, кому нужно было бы сделать подарок. Уж я-то знаю, кого нужно подмаслить в деревне. Взялась неизвестно откуда и ещё свои правила будет устанавливать. Да, всё это время она жила по моей указке, я ей говорила, что нужно делать, как нужно делать. Столько сил потратила на нее, неблагодарную. После тяжелого дня, ну, вы сами знаете: приготовить, убрать кое-где, приходится с ней вечером сидеть, выслушивать, советовать. И что я получила? Ничего! Фигу с маслом!!! Нет, даже без масла! А такую невероятно красивую вещь вздумала какой-то уродине подарить.

Теперь ее головокружительная карьера терпит не менее головокружительный крах. И как себе помочь Маргарет не знала. Вспомнила как вчера некоторые её «подружки», прямо ей заявили, что она только служанка, а помощницей её лекарка называет только из человеколюбия. И именно эти слова теперь разрывали ей душу. Наверняка теперь эти злобные, завистливые дряни порадуются её провалу. Двойного жалованья — от деревни, которое платил ей староста и от Элен — тоже было жалко.

Выдержав, по мнению знахарки, положенное время для осознания Маргарет всей глубины своего проступка, Элен милостиво разрешила ей оправдаться.

Выслушав эмоциональную речь и заверения в дальнейшем выполнении своих обязанностей без «диктатуры пролетариата», Элен разрешила ей остаться. Знахарке нравилось, как помощница вела дом, хозяйство. И даже то, что Маргарет фактически переселилась в комнату на первом этаже, не смущали, а скорее радовали девушку. Одной жить как-то неуютно.

Окончательно женщины примирились за традиционным вечерним чаем. Маргарет, заглаживая свою вину, испекла любимый яблочный пирог Элен, а она, в свою очередь, подарила помощнице сделанный для нее корсет.

Немая сцена, разыгранная в доме кузнеца, повторилась, но уже с другим фигурантом. Элен решила выводить Маргарет из ступора по сценарию, который уже оправдал себя. После хлопка в ладоши, ее оглушил пронзительный визг, и Элен надеялась, что он от восторга.

Маргарет, как маленькая девочка, закружилась в танце с корсетом. Она его целовала, гладила, в общем, проявляла все признаки влюбленности.

Наконец-то танцевальное шоу закончилось и началось примерочное. Маргарет пыталась надеть корсет самостоятельно, но не рассчитала свои размеры. Наступив на горло собственной песне, пришлось обращаться за помощью к дарительнице.

Элен ловко застегнула подарок и поставила женщину перед зеркалом. Корсет обозначил талию, о существовании которой помощница уже забыла. От счастья Маргарет готовилась упасть в обморок, но Элен предупредила, что не удержит ее. А если помощница задавит знахарку, то отвечать придется перед всей деревней.

На этой жизнеутверждающей ноте Элен отправилась спать, а Маргарет осталась любоваться собой. Через несколько минут хлопнула входная дверь и Маргарет понеслась по дороге к деревне в новом корсете.

Глава 7. К черту послать или к сердцу прижать?

Последние два дня выдались беспокойные. Элен никак не могла уснуть. Проворочавшись час в постели, девушка решила выпить чаю с успокоительными травами. Она набросила халат и спустилась вниз. Пока закипал чайник, смотрела в сад. «Почему бы не посидеть в саду?», — подумала она. Приготовив себе чай, расставив все красиво на подносе, она отправилась под любимое дерево. Поставила поднос на стол, уселась в кресло-качалку и закуталась в легкий плед, который всегда лежал в кресле.

Несмотря на лето, ночи были прохладные, наверно из-за того, что деревня располагалась между рекой и горами. Элен не разбиралась в метеорологии и лучшего объяснения найти не могла.

Девушка сидела, покачиваясь в кресле, пила теплый чай и просто наслаждалась моментом. Она любила тишину и природу, а побыть в одиночестве, как ни странно, давно не удавалось.

В голову предательски стали пробираться мысли о том, кто и что я в этом мире. Причем в буквальном смысле. Что делать дальше? Оставаться в деревне или идти навстречу судьбе. А, может, судьба, сама ее найдет в этой деревне? Девушка не любила принимать спонтанные решения. Ей необходимо было подумать, все хорошенько взвесить.

Она прекрасно понимала, что деревня, — это первая ступень. Здесь ей необходимо отточить навыки лечения и общения. И если она захочет двигаться дальше, то хотелось бы идти не одной. Элен думала забрать с собой Маргарет. И даже не из меркантильных интересов, а лишь потому, что просто страшно одной отправляться в неизвестность.

— Не угостите чайком? — услышала она незнакомый голос. Девушка вздрогнула и подняла глаза. Напротив неё, на стульчике, сидел на стульчике молодой человек. Его лицо показалось ей смутно знакомым.

— Вы меня не узнаете, уважаемая лекарка? Я Стефан, сын старосты.

Элен раздумывала: «к черту послать или к сердцу прижать», — как говорила ее бабушка. Пока решила повременить и с тем, и с другим, поэтому просто кивнула, тем самым дав понять, что узнала его.

— Я вижу, что Вы уже расположились УВАЖАЕМЫЙ Стефан? — не могла не съязвить Элен.

Но одернула себя и задумалась: «Какого черта, ты тут сидишь и язвишь. Кому нужен твой сарказм? Мало ты парней в своем мире распугала? И здесь хочешь продолжить эстафету?». Она задумалась. Вспомнила слова своей бабушки: «Что ты носишься со своим высшим образованием, как со свеже посаженным газоном? Кому оно нужно, кроме тебя и твоего работодателя? Мужчине нужна женщина. Женщина любящая, понимающая и поддерживающая его во всем. И пусть даже он не прав, но ты должна поддержать его перед всем миром. Наедине ты можешь сказать, что не согласна с ним. Но только тет-а-тет и никак иначе. А ты сразу что говоришь? Я врач, а ты кто?». Элен вспоминала и в голове все как-то прояснялось, вставало на свои места. «Почему бы и да! Я здесь просто девушка! Лекарка! Ну и что? Он тоже сын старосты! Вроде первый раз в жизни мы равны, хотя бы в моих глазах».

Стефан смотрел и молчал. Но это молчание и взгляд говорили о многом. Он смотрел на нее так, как будто видел насквозь. Как будто чувствовал, что творится у нее сейчас в душе. Видел, чувствовал и ждал. Ждал, чем