Шрифт:
Закладка:
Этот допрос тоже был очень подробным.
— Как бы вы описали выражение, с каким он это произнес? — спросила прокурор. Речь шла о словах «…и пачку сигарет „Мальборо-лайт“». Все, что удалось установить благодаря перекрестному допросу, — что в тот день Джордж Крэддок вел себя абсолютно нормально, не был ни взволнован, ни напуган, и за ним, насколько мог судить свидетель, никто не следил.
С некоторыми свидетелями разделывались, я бы сказала, с неприличной поспешностью. Соседку Крэддока, которая видела, как моя машина ехала по улице, спросили:
— Когда вы говорите, что автомобиль ехал медленно, вы имеете в виду — очень медленно?
Соседка — пожилая женщина — по такому случаю нарядилась в строгий темно-синий костюм. Когда она читала клятву, у нее так дрожали руки, что она чуть не выронила листок с текстом. На скамью подсудимых она покосилась всего пару раз, а все остальное время смотрела прямо перед собой.
— Э-э, я бы сказала, да, очень медленно, как будто они что-то искали…
Мисс Боннард тут же вскочила с места:
— Милорд, эта свидетельница здесь не для того, чтобы строить предположения о намерениях людей, находившихся в машине.
Судья наклонил голову:
— Миссис Мортон, будьте любезны отвечать на конкретно поставленный вопрос.
— Ой, да, сэр, — пробормотала миссис Мортон.
— Итак, значит, очень медленно? — повторила миссис Прайс.
— Ну да, да, я бы сказала: очень медленно.
Даже у мисс Боннард не было вопросов к этой свидетельнице, а у Роберта и подавно. Судья сказал миссис Мортон, что она может быть свободна. Та выглядела такой удрученной, будто не прошла кинопробу.
* * *
На четвертый день все утро ушло на правовые споры о допустимости показаний с чужих слов и о доказательствах дурной репутации. Обвинение намеревалось вызвать свидетелей, которые должны были рассказать о тебе и о твоей жизни. Скоро очередь дойдет и до меня, а значит, и до того, что сделал Крэддок. Все будет еще хуже.
Присяжных пригласили лишь после полудня, и тогда произошло еще одно событие, вернувшее суд к реальности. Подобное случится еще неоднократно, причем всегда неожиданно для меня. Я уже устала от процесса, хотя и не так сильно, как устану позже. В тюрьме я плохо спала — а кто хорошо спит в тюрьме, если только не дадут таблетку, позволяющую намертво вырубиться?
* * *
На балконе для посетителей на этот раз почти никого не было — инцидент с твоей женой был впереди. Ни студентов, ни Сюзанны — она не смогла прийти. В одном углу сидели двое — дальние родственники Крэддока; в другом, ближе к двери, — чета пенсионеров, которые ходили почти на все заседания.
Место на свидетельской трибуне заняла квартирная хозяйка Крэддока, обнаружившая тело. Она представилась как миссис Ассунта Джаясурия, исполнительный директор агентства недвижимости «Лепесток». В этом районе у нее семнадцать помещений, которые она сдает в аренду. То, что тело было обнаружено так быстро, — просто случайность; могло пройти семь, а то и десять дней, прежде чем из университета сообщили бы, что он не появляется на работе, и квартиру навестила бы полиция. Нам не повезло: Крэддок задолжал за аренду. Подчиненные миссис Джаясурии несколько раз посылали ему письменные напоминания, но ответа не было, поэтому она решила нагрянуть к нему в субботу вечером. Обычно она так не делает, но Крэддок уже давно снимал эту квартиру, до сих пор платил вовремя, а у нее все равно были дела в этом районе, вот она и решила заодно разобраться, в чем дело. Она вошла в дом и поднялась на второй этаж, надеясь застать его врасплох. На самом деле сюрприз ждал ее. Вместе с ней был племянник, но она велела ему оставаться внизу. Она постучала в квартиру Б. Никто не отозвался, хотя было слышно, что внутри работает радио. Это заставило ее заподозрить, что Крэдцок прячется, поэтому она постучала громче и прокричала: «Мистер Крэддок, я сейчас войду!» Не получив ответа, она воспользовалась своим ключом и вошла в квартиру. Она даже не успела еще раз окликнуть его — дверь в гостиную была открыта, и она сразу увидела тело.
По-видимому, миссис Джаясурия могла похвастать не только предпринимательским талантом, но и недюжинным самообладанием. Она не взвизгнула, не закричала и не позвала своего племянника. Оставаясь на том же месте, где стояла, она достала телефон и позвонила в службу спасения.
Она неподвижно стояла на свидетельской трибуне, пока суд заслушивал запись звонка. В ее голосе не было ни намека на истерику.
— Служба спасения.
— Пожалуйста, пришлите полицию и скорую помощь. Хотя я думаю, уже поздно. По-моему, он мертв.
— Скажите, пожалуйста, кто мертв?
— Мужчина. Мужчина, который снимает у меня квартиру. Я здесь, в квартире, он лежит на полу. Тут кровь. Он мертвый. Адрес… — Миссис Джаясурия продиктовала адрес, не забыв почтовый индекс.
— Хорошо, они уже выехали. Ваше имя, пожалуйста.
— Меня зовут миссис Ассунта Джаясурия. По буквам: Д-Ж-А…
— Почему вы решили, что он мертв?
— Это сразу видно.
В этом месте слышен негромкий шум: входит племянник и восклицает: «Тетя! Тетя!» Миссис Джаясурия рявкает на него на языке, который я не смогла распознать: видимо, велит ему не двигаться.
В общем-то, в записи не было ничего особенного. Миссис Джаясурия вела себя очень сдержанно и разумно, но в зале почему-то установилась мертвая тишина: ни шарканья ног, ни шелеста страниц, как во время выступления других свидетелей. Видимо, сработал эффект присутствия. Как будто мы перенеслись в ту квартиру и видим лежащего полу Джорджа Крэддока — ногами к нам, головой к кухне; видим кровь и слышим встревоженный голос племянника на фоне интеллигентного голоса ведущего радиостанции Би-би-си-4.
* * *
В пятницу присяжных вообще не приглашали. Продолжались профессиональные споры о допустимости показаний с чужих слов. Мы сидели за своей загородкой и все это слушали. В какой-то момент ты, наклонившись вперед, сложил руки на перилах и уперся в них подбородком, глядя прямо перед собой. Я не поняла, то ли тебе скучно, то ли ты предельно сосредоточен.
Я вообще плохо представляла, с
