Шрифт:
Закладка:
Юля судорожно кивнула.
– Отец знал о Ване?
– Да.
– Он платил тебе ежемесячные суммы?
– Да.
– Вы продолжали отношения все это время вплоть до его смерти?
– Нет, – энергично покачала головой. – Нет. После того, как твоя мать узнала, больше никогда.
– Кто отец твоего ребенка?
– Ты! – ответила без промедления и очень уверенно. – Рома, я виновата. Прости. С Андреем мы раньше познакомились. Он сам ко мне…
– Заткнись! – повысил голос. – Будешь мне врать, я прямо здесь тебя отмудохаю. Не посмотрю, что баба.
У меня руки дрожали от желания сжать тонкую шею. Внутри вибрировало и кипело от еле сдерживаемой ярости. Я никогда не испытывал подобной ненависти к женщине. Господи, дай сил не натворить бед.
– Еще раз спрашиваю: чей Ваня?
– Твой! – завыла она. Я рванул к ней, накрутил светлые волосы на кулак и сжал до боли подбородок.
– Чей ребенок? – процедил сквозь зубы. Я хотел, чтобы она наконец призналась. У меня еще много вопросов, и я очень не хочу выбивать честные ответы на каждый. Полное подчинение.
– Рома, твой. Я точно знаю!
– Я гребаный детектор лжи, – отбросил ее к стене и достал из кармана конверт. – А это тогда что?!
Она дрожащими руками вскрыла его и пораженно ахнула.
– Этого не может быть… – прошептала и на меня загнанно взглянула. – Я была уверена, что он твой… Андрей делал тест!
– Что ты сказала?
Теперь и я завис. В смысле делал? Тогда почему… Я уверен, что ошибка исключена, но перепроверю обязательно. Сейчас важно понять, почему…
– Рассказывай все.
Юля утерла сопли и быстро заговорила:
– Я не сразу поняла, что беременна…
– Занята была? – едко вставил. Как-то похер на ее прошлое было, пока не узнал, что и мой отец в этом конвейере побывал.
– Я связалась с Андреем, – проигнорировала мое замечание. – Я была уверена, что ребенок твой. Ты моложе! Андрей велел не лезть к тебе и дал денег на аборт. Я хотела поначалу, но мать запретила и сказала, что заберет младенца себе. Я решила родить. А что? – выпучила глаза. – У вас обеспеченная семья, связи, деньги. После родов снова Андрею позвонила. Он ругался, но Ваньку сразу признал Демьяновым. Днк-тест сделал и подтвердил, что ребенок твой. У тебя свадьба как раз намечалась, ну и чтобы я не смела все испортить, перечислял мне деньги на сына. Так и жили. Потом твой отец умер… – она попыталась ко мне приблизиться, молить взглядом. – У меня все хорошо было. Я не собиралась лезть в твою семью, но мать умерла и с деньгами туго стало. Вот и пришла.
– С деньгами туго? – переспросил нарочито сочувственно. – А ты что с ними делала? Целку восстанавливала под каждый хуй?
– Зачем ты так… – снова глаза опустила, даже слезу выдавила. – Что-то маме переводила. Ну и жила за границей. Я ведь учиться хотела…
Я закатил глаза. Один. Два. Три. Только бы не сорваться и не отъебашить ее. Как же я ее ненавижу. Обоих. Отца и его блядь. Он же первый, пусть его будет.
– Я вот не пойму, как ты осмелилась явиться?
– Я была уверена, что ты отец. Боялась, что Мария Алексеевна тебе все рассказала и ты пошлешь меня. Тогда бы официально в суд обратилась. Но ты таким добрым и заботливым оказался… Рома, прости!
Ага, ослом. Добрым и заботливым долбоебом.
– Простить? – непонимающе переспросил. – Да я жену потерял из-за вашего с отцом вранья!
Хорошо же удружил мне! Своего сына на меня записал! Единственное, что не билось в концепт мудака-отца, который решил грех не афишировать на старости лет – прагматичность. Есть в этом еще что-то. Я вспомнил, как отец лет шесть назад перевел на нас с Темычем все активы, движимое и недвижимое имущество. По завещанию мы получили средства с его личных счетов, но это капля в море по сравнению с переведенным ранее. Неужели берег деньги для старших сыновей? Боялся Юлю в качестве опекуна в нашей семье увидеть? Ваня в силу возраста имел право на неоспоримую часть наследства, но сейчас это только деньги, не больше. Никаких управленческих активов.
Возможно, таков мотив. Но здесь только догадываться можно. Нужно посоветоваться с Артемом.
– Ром, я все понимаю, но я не хотела, чтобы так получилось! Что теперь будет? – заикалась она.
У меня в голове такая квинтэссенция негативных эмоций, что я просто не мог думать здраво.
– А что будет? – склонил голову на бок. – Ты пойдешь точно в направлении на хуй.
– Но, Ром, он же брат…
– И? – надменно вздернул бровь. – Ты нормально с меня получила. До восемнадцати лет хватит.
В моменте думать о маленьком человеке, Иване Демьянове, не получалось. Я, блядь, хочу подумать о себе и своей семье! Моей жене и дочери!
– Нужно еще – вперед на кладбище.
В душе, в сыновьем сердце, где у него всегда особое место было – дыра, чернота, пусто.
– Но как же мы жить будем?! Рома, я знаю, что нам положено. Адвокаты…
– Адвокаты? – я дернул ее за локоть. – А теперь слушай сюда, шлюшка с заграничным паспортом: у тебя неделя, чтобы собрать манатки и убраться обратно в Питер. Ты должна поговорить с Ваней и объяснить ему сама, как, блядь, вышло, что его отец умер год назад. И в твоих интересах стать ему образцовой матерью. У меня на тебя такой компромат, что вмиг останешься не только без ребенка, но и на нарах за жестокое обращение и насилие.
– Ты что! Я никогда!
– Лучше заткнись. Я назначу своему брату содержание, но ты будешь получать деньги подотчет и только на его нужды. Хотя нет, – я оттолкнул ее, – лучше найду ему няню с проживанием. Чтобы для ребенка, как мама, а для тебя надзирательница. Как в тюрьме будешь.
– Рома, нет! – она бросилась за мной. – А если я все исправлю?
– Неделя. Потом пожалеешь.
Я уехал на работу. График забит до отказа. Но я слышал только шум в ушах и скрип зубов. Я злился на всех и даже на себя. Отец, мать, Лазарева и я сам. Они все поступили низко и по-скотски, а я? Ваня ведь думал, что у него есть отец. Нет, поддерживать эту легенду не собираюсь: моя уверенность в отцовстве дорого обошлась, а может вообще неподъемной стать. Но он ведь мой брат. Темыча брат. Ему пиздец как не повезло с родителями. А с
