Шрифт:
Закладка:
– Наташа, – не смог уйти молча, – можно обнять тебя?
Мне необходимо это. Рядом с ней всегда легче становилось. Горы свернуть получалось.
– Рома, я…
– Пожалуйста. Мне нужно.
Вероятно, ей стало жалко меня. Сама подошла и прижалась. В этом не было ничего сексуального, только поддержка.
– Спасибо, любимая.
Теперь можно посмотреть правде в глаза. Силы появились. Я приехал к матери.
– Спит? – спросил безразлично. Не к Ване лично. Ко всему, что входило в этот порочный круг. Мама кивнула. – Теперь рассказывай все…
Глава 36
Роман
Мама уже взяла себя в руки. Никаких следов слез и истерики. Она сосредоточенно готовила ужин. В десять часов вечера.
– Садись, поешь.
– Я не голоден.
Апатия постепенно сменялась злостью. Ладно меня наебала Юля. Мой отец оказался похотливым подонком. Но мать! Мама моя. Знала и смолчала тогда. И сейчас тоже! Позволила мне творить дичь и ни словом не обмолвилась о своих опасениях.
– Мальчик просыпался. Я покормила его, температура спала.
Я молчал.
– Он сначала испугался, потом нормально. Бабушкой меня назвал.
Я не ответил. Попытка увести разговор в сторону не удалась.
Мама присела напротив, кружку с чаем покрутила, на меня смотреть прямо избегала.
– Я застала их вместе в кабинете. Ты тогда в город умчался по работе, а у меня голова болела. Я прилегла. Андрей сам мне снотворное принес. Хотела отдохнуть перед праздником. Не знаю… Я не стала пить, решила просто поваляться. Через полчаса поднялась. Гости должны были съезжаться начать… – Она замолчала, словно заново переживала момент. – Твой отец никогда не изменял мне. В этом я была уверена. Если бы сама не увидела, не поверила бы. Так мерзко, – скривилась она. – Он даже брюки не снял, торопился.
– И? – твердо подтолкнул, когда молчание затянулось. Во мне сейчас не было сочувствия к ее боли. Если бы мать не скрыла, я никогда не оказался бы в такой жопе. А я ведь переживал, когда Лазарева рассталась со мной! Что происходило сейчас со мной – я даже словами не мог описать. Хаос – самое приблизительное. И никто не облегчил совесть и не открыл глаза на нее. Понятно, конечно: в дерьме перемазались и предпочли меня лопухом оставить.
– Юля эта сразу овечкой прикинулась: глазки в пол, мол сам ко мне полез. Не хотела она. Плакать начала. Мерзавка. Не зря сразу мне не понравилась.
– Могла бы и меня просветить. Правду рассказать, – холодно вставил. Мама громко вздохнула.
– Ты знаешь своего отца: он долго отпираться не умел. Все рассказал мне. Я никогда в его любви не сомневалась, что верен мне, но то ли кризис, то ли мозги поплыли на старости лет, – развела руками. – В ресторане они познакомились. Эта девка сопровождала кого-то. Молоденькая, восторженная, благодарная. Соблазнился Андрей, спать с ней начал. Содержал, квартиру снимал. Только стыдно ему было. Трахался и страдал! – воскликнула громко. Никогда от нее не слышал таких интонаций.
С отцом они были образцовой парой. Нет, не той, что на картинках изображали, а по-настоящему любящие люди. Неужели все фикция?
– Бросил ее Андрей. Так эта гадина с тобой познакомилась! Отец говорил, что в шоке был, боялся очень. Но Юля действовала нестандартно: шантажировать и грозить раскрыть их связь не стала. Наоборот, кроткой девочкой-припевочкой прикинулась: сказала, что любит вас обоих. Что хочет стать тебе хорошей женой…
– А ему услужливой невесткой, – саркастично закончил за нее. Мама не стала приструнять меня. Правильно, сегодня это чревато.
– Ему льстило, что он не хуже молодого сына. Бодрило. Не знаю, обманывал или нет, но говорил, соблазняла Юля его, ну и поддался снова.
Я щелкнул языком и с притворным сочувствием бросил:
– Бедолага. Не выдержала душа поэта.
– Ты тоже поддался, – ровно парировала мама. – При всей любви к Наташе.
– Ну я же сын своего отца! Не удивительно! – и к ней лицо приблизил. – Защищаешь его? Почему? Он же не просто оступился. Он гулял. Трахал молоденькую девчонку в вашем доме. Блядь, я с отцом в одну дырку член засовывал!
– Рома! – одернула жестко.
– Мне тошно от этого. Тебе разве нет?
– Мне нет! – и тише добавила: – Сейчас. А тогда… Я любила его, а он меня. Я это знаю. Андрей подарил мне двух чудесных сыновей. Мы тридцать лет прожили вместе. Что мне, свести на нет все из-за какой-то профурсетки?!
– Наташа свела… – горько бросил.
– Она молода. Жизнь чуточку сложнее. Я пригрозила все рассказать, если Юля не исчезнет раз и навсегда. Денег ей дали и пинка хорошего. Отец потом свой грех замаливал до смерти. Просил, чтобы тебе и Артему не говорила. Хотел, чтобы гордились и любили. Поэтому даже после смерти не рассказала. О мертвых либо хорошо, либо никак. – Мама замолчала, прежде чем устало констатировать: – Я не знаю, чей это мальчик. Юля спала с вами обоими.
– Думаю, отец знал о нем и содержал ее, – теперь я продолжил. – У меня есть информация, что кто-то очень щедро платил ей. Видать, когда умер, кормушка опустела.
– Об этом я ничего не знала. – Мама попыталась накрыть мою ладонь. Я убрал руку. Не хочу. – Может, ваше с Наташей счастье охранял?
– А может, стыдно было, что на старости лет ребенка нагулял? – саркастично предположил я. – Знаешь, надеюсь, Ваня реально не мой сын. Гены, знаешь ли. Не хотелось бы в шестьдесят лет на его невесту полезть.
– Сынок, эта Юля та еще…
– Да дело вообще не в ней! В отце! Он всегда для нас был примером, наставником, другом. Человеком, на которого равнялись. Я равнялся! А оказалось, что он просто дурилка картонная!
– Рома, не надо так. Папа очень любил вас с братом. Очень переживал.
– Мам, а ты почему скрывала? Если бы не привез Ваню, так бы молча смотрела, как рушится моя жизнь? Что пытаюсь стать отцом ребенку, который, возможно, не мой. Нигде не ёкнуло? Не?
– Я думала ты сделал тест. Думала точно знаешь.
– Да, я идиот. Дебил. Лох. Я был уверен в своих близких! Похерил семью, потому что верил своим родным! Я хотел позаботиться о сыне, как сделал бы отец. Он бы своего ребенка не бросил, а оказалось, что я и сам ему нахер не сдался.
– Отец очень переживал. Он боялся, что вы узнаете. Я клялась, что сохраню эту тайну. После первого микроинсульта. Да, я клялась. Но живые мне дороже мертвых. Прости,
