Шрифт:
Закладка:
Глава 5
«Расстрелы руководителей большевиков» — вывод агентов, выполнивших своё задание
«Ленинская гвардия»: ликвидация или отъезд?
Теме репрессий со времён “оттепели” и в особенности “перестройки” посвящены сотни статей и десятки книг. В годы “перестройки” вообще складывалось впечатление, что Сталин только и делал, что всех убивал да ссылал. Но я нигде не смог найти ответ на вопрос: почему и зачем Сталин [т. е. всё тогдашнее руководство ЦК ВКП(б)] это делал? Особенно много писали про процессы над соратниками Ленина. Даже сегодня одни пишут, что, мол, и правильно расстреляли убийц. Видимо, дело обстояло по-другому.
Реабилитацию репрессированных по политическим мотивам начал Н. Хрущёв. Подробнее о ходе этого процесса я скажу в соответствующих главах. Но были реабилитированы только, если так можно сказать, “рядовые политические” — участники различных оппозиций, сочувствующие, оклеветанные, и т. п. Именно о них писали, что они — жертвы произвола и т. д. Зато почти все подсудимые московских процессов так и не были реабилитированы — напротив, они так и остались врагами народа. Получилась интересная картина: какой-нибудь рядовой “бухаринец” Семёнов из Энска был реабилитирован, а сам Николай Бухарин — нет.
Но в конце 1950‐х — начале 1960‐х гг. об этом не писали: об этих подсудимых как бы забыли. И только со второй половины 1980‐х при М. С. Горбачёве “Комиссия Политбюро ЦК по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 1930–1940‐х и начала 1950‐х годов” под руководством А. Н. Яковлева начала готовить материалы для реабилитации “жертв сталинизма”. В конце концов, были реабилитированы все. А. Н. Яковлев проводил линию: при Сталине врагов не было, все были оклеветаны и сидели ни за что. То есть политика была такая: Сталин — плохой, все остальные — хорошие. В рамках такой политической установки действительно ни Каменев, ни Бухарин, ни Зиновьев не являлись врагами народа.
Однако во время хрущёвской реабилитации они, как и другие подсудимые московских процессов, как бы висели в воздухе. Ведь, по логике, если не виновен исполнитель директив Бухарина, “Семёнов”, то не виноват и тот, кто их отдал — сам Н. Бухарин. Почему-то в то время на эту “мелочь” не обратили внимания — может, люди были рады самому факту реабилитации и либерализации режима, а до всех этих бухариных никому и дела не было.
А что знали историки и журналисты тех лет о довоенных событиях, о творцах революции? Ничего — основной книгой по истории партии и, соответственно, страны, был “Краткий курс истории ВКП(б)”. У людей не было информации — в газетах и на радио работали цензоры.
Не поднимали вопрос о реабилитации “вождей” даже сами главные “реабилитаторы” — Н. Хрущёв и А. Микоян. Ясно, почему: если бы реабилитировали того же Л. Каменева, то о нём должны были бы появиться в газетах статьи, должна была выйти его биография. А что в ней писать? Правду — нельзя, а повторять ложь из “Краткого курса” — уже как-то неудобно, тем более после “развенчания Сталина”.
Все исследователи сталинской эпохи отмечают, что череда процессов началась почти сразу после убийства С. Кирова. То есть убийство верного соратника Сталина послужило толчком к разоблачению заговоров.
Процесс по делу “Ленинградского центра” состоялся в Ленинграде. Военная коллегия Верховного Суда СССР 29 декабря 1934 года приговорила всех подсудимых к расстрелу.
5 января 1935 года начался процесс по делу “Московского центра”, главными обвиняемыми на котором были Зиновьев и Каменев. Затем в августе 1936 года в Москве состоялся процесс над 16 членами “Троцкистско-зиновьевского террористического центра”. Основными обвиняемыми были Зиновьев и Каменев, уже осуждённые по делу “Московского центра”. Помимо прочих обвинений, им инкриминировалось убийство Кирова и заговор с целью убийства Сталина. Всех подсудимых приговорили к расстрелу.
Процесс по делу “Параллельного антисоветского троцкистского центра” был проведен в январе 1937 года над 17 подсудимыми, в их числе Карл Радек, Юрий Пятаков и Григорий Сокольников. 13 человек были приговорены к расстрелу, остальные — к различным срокам. Они были отправлены в лагеря, где вскоре, как считается, умерли.
В марте 1938 года состоялся суд над 21 членами “Правотроцкистского блока”. Главным обвиняемым был Николай Бухарин, бывший глава Коминтерна, а также бывший председатель Совнаркома Алексей Рыков, Христиан Раковский, Николай Крестинский и Генрих Ягода. Все обвиняемые, кроме трёх, были приговорены к расстрелу. Х. Раковский, С. Бессонов и Д. Плетнёв были расстреляны в 1941 году без суда в тюрьме.
Также было много процессов, на которых судили менее известных оппозиционеров — как правило, их приговаривали к расстрелу или к 10 годам.
Далеко не все обвинения были правдивыми. Не могли соратники Ленина и творцы революции встать на путь борьбы с Советской властью. Тем более что они не были ею обижены, занимали высокие должности.
Читая стенограммы московских процессов, обращаешь внимание на отсутствие доказательств — одни обвинения, крики, обзывания. Всё основано на признаниях. Но ведь “признание” может быть самооговором.
Я не знаю, как реагировали граждане в 1930‐е годы на эти процессы — на срежиссированных митингах они, конечно, клеймили “подлых убийц” и “врагов” — а что они говорили друг другу — неизвестно. Но, видимо, также удивлялись: не могли люди, которые боролись за эту власть, начать думать, как бы её свергнуть. Да и что им мешало — они, опытные конспираторы, прекрасно знали, как можно свергнуть ненавистного Сталина.
Можно прочитать, что, мол, старые партийцы “боялись”. Какая чушь! Кто боялся: люди, прошедшие каторгу и ссылку? И боялись одного Сталина? Да если бы И. Сталин перестал устраивать окружение, его бы сняли на следующий же день! Как позже — Н. Хрущёва.
Без сомнения, Сталин, Молотов, Микоян не представляли для них никакой угрозы. Поэтому они и не думали их свергать.
Но, допустим, НКВД разоблачило “подлых убийц”, начались суды. И, рассказывая о ходе судов, “перестроечные” газеты задавались одним вопросом: почему они признавались в ужасных преступлениях и даже подсказывали прокурору Вышинскому новые?
Первая версия: их били на следствии. Но она сразу отпала, так как ни один из подсудимых побитым или загримированным не был. Например, немецкий писатель Лион Фейхтвангер, присутствовавший на втором московском процессе, писал: “Людей, стоявших перед судом, ни в коем случае нельзя было считать замученными, отчаявшимися существами. Сами обвиняемые представляли собой холёных, хорошо одетых мужчин с непринуждёнными манерами. Они пили чай, из карманов у них торчали газеты. По общему виду это походило больше
