Скотти тихо выругался, желая найти и наказать каждого мужчину, женщину и ребенка, которые заставили ее так себя чувствовать. А потом он закрыл глаза от стыда, когда понял, что он один из них.

— Кроме того, — повеселела Бет, — все действительно изменилось. Теперь мы могли выбирать, кого мы принимаем в качестве наших клиентов, и были вольны сказать «нет», если захотим. И мы делали. Мы все работали намного меньше, чем раньше. Дри каким-то образом удалось сделать так, чтобы дом Дэнни был переписан на нас, поэтому нам не нужно было беспокоиться о крыше над головой. Все, о чем нам нужно было заботиться, это деньги на уголь, свечи, одежду, еду и тому подобное. И без Дэнни или кого-либо еще, забирающего все наши деньги, нам не приходилось работать так усердно и так часто. Я сама оставила себе двух клиентов. Двое моих завсегдатаев, добрые люди, которые мне нравились, которые были щедры и которые, как я знала, никогда не причинят мне вреда».

— Почему два? — осторожно спросил Скотти. — Почему не один?

— Потому что оба хотели перевезти меня в квартиру и заботиться обо мне, — тихо призналась она.

— И ты этого не хотела? он спросил.

«Я. Что, если они передумают и вышвырнут меня?» — спросила Бет вместо того, чтобы ответить прямо. «Или что, если, как только я окажусь в их полной власти, они станут жестокими и оскорбительными?»

— Ты им не доверяла, — торжественно сказал Скотти, а затем добавил: — А зачем, если твой собственный отец продал тебя в такой бизнес?

Бет торжественно кивнула.

— Итак, ты сохранила двоих, так что….».

— Ни один из них не мог подумать, что владеет мной, — тихо сказала она. — Но этих двоих было достаточно. В течение пятнадцати лет я была любовницей двух мужчин, но потом один умер, а состояние другого изменилось, так что я начала печь пироги за копейку и ходить продавать их, как когда-то со своей матерью. К тому времени я научилась делать настоящую выпечку, — добавила она с улыбкой. «Мути Мэри показала мне».

— Пироги на том рынке, — пробормотал он.

Бет кивнула. «Тогда я узнала, что мой отец умер. Наша соседка миссис Харди до сих пор продавала теплый горох на рынке, и она рассказала мне. Он умер через несколько дней после того, как продал меня. Он взял деньги у владельца публичного дома и напился до смерти». Ее рот напрягся. — Я не оплакивала его.

Скотти понимающе кивнул, но просто ждал. Он знал, чем закончилась эта история, но не все подробности.

«Так продолжалось еще десять лет. Пара девушек откладывала каждый заработанный пенни, объединили их вместе и сумели купить небольшой паб, чтобы работать вместе. Еще двое вышли замуж и съехали из дома, а одна умерла от пневмонии, но со временем все мы стали тормозить. Девочки меньше стали работать, и я меньше ходила на рынок, особенно зимой. А потом Дри убедила нас уйти в отставку. Она купила дом на другом конце Лондона, в районе, где нас никто не знал, и мы могли представиться добропорядочными вдовами или просто старыми девами. что мы и выбрали. Мы могли подружиться с соседями, играть в джин, вышивать и быть прелестными маленькими старушками.

«Дри записала дом на наши имена. Она сказала, что возместит деньги за новый дом от продажи публичного дома, но она не могла долго продать его, и я подозреваю, что она, вероятно, вернула только половину своих денег, когда наконец это сделала. Хотя в то время я этого не знала. Никто из нас понятия не имел, насколько дорогим должен был быть этот новый дом. Но мы были так довольны этим», — сказала она с улыбкой. «Он был очаровательный и красивый. Дри великолепно украсила его. За эти годы она полюбила каждую из нас и не жалела денег.

«Как только мы хорошо устроились в нашей новой респектабельной жизни, мы заподозрили, что она может начать чувствовать себя не в своей тарелке, поэтому мы предложили ей взять отпуск. Навестить ее семью в Испании, и, возможно, совершить поездку по континенту или что-то в этом роде. Это было то, чего она не могла сделать, пока мы нуждались в ее защите. Она наняла человека по имени Сайрус, чтобы защищал нас, пока она совершала короткие поездки туда и сюда на протяжении многих лет, но до этого она никогда не уезжала больше, чем на пару дней или неделю или две. Мы чувствовали, что она заслужила длительный отпуск. Поэтому Дри решила, что она поедет. Сначала она навестит свою семью в Испании, а затем, возможно, отправится в небольшое турне. но она не уедет надолго, заверила она нас. Она скоро вернется, чтобы проведать нас.

Бет тихо усмехнулась. «Теперь, когда я бессмертна, я понимаю, что время течет по-другому. Те десятилетия, которые она провела с нами, в то время были лучшей и большей частью нашей жизни и долго для нас, для нее было не так долго. Но тогда мы этого не знали, и короткое турне Дри казалось нам бесконечным, хотя длилось оно всего чуть меньше двух лет. Она писала часто, примерно раз в неделю или две, и мы отвечали, если она говорила, что пробудет где-то дольше пары недель. Если меньше, она уже уедет до того, как придут наши письма, — объяснила Бет.

Скотти кивнул, но с любопытством спросил: — За все время, что вы ее знали, неужели никто из вас никогда не думал, что хотел бы стать бессмертным?

— О нет, — сразу же сказала Бет, а затем нахмурилась и задумалась еще на мгновение, прежде чем признать: — Ну, может быть. В те мгновения, когда я просыпалась по утрам охая и ахая от болезненных ощущений по старости, или когда я замечала, что просто не была такой сильной, как раньше, и было не так легко поднять это ведро с водой или подвезти эти поленья к камину. И конечно, раз или два, когда я мельком видела себя в зеркале, проходя мимо, и удивленно моргала, видя, как прорастают седые волосы и множатся морщины, а затем повернувшись, чтобы посмотреть на Дри, которая была все еще такой же молодой, сильной и красивой, как в день когда мы встретили ее». Она криво улыбнулась. «Возможно, тогда я задумывалась на мгновение или два, но вся эта история с питьем крови быстро заставляла меня качать головой».

«А другие?» он спросил.

«Ах». Бет торжественно кивнула.