куда, леди? – заподозрила она что-то. – И почему не переодели своё праздничное платье? Оно у вас одно такое, если помните.

– Помню, помню, – я расцеловала её в румяные щёки. – Пойду, прогуляюсь, пока погода не испортилась, – я посмотрела на небо, которое затягивали свинцовые грозовые тучи.

– Прогуляетесь? – перепугалась кормилица. – Куда это? Сэр Морис запретил…

– Я недалеко, – пообещала я, пуская в ход фейские чары, – и ненадолго. Не беспокойся за меня.

– Хорошо… – прошептала она, прижимая письма к груди.

В этот раз стиль Сегюров не подвёл, и я вышла за ворота замка, не встретив препятствий от охранников.

Я шла к мосту через реку, который Морис приказал охранять и день, и ночь. Двое вилланов, сидевших у костерка возле шалаша, вскочили, увидев меня, но я только кивнула им и перешла мост.

Поднялся ветер, и тучи сгрудились над тисовой рощей, когда я ступила на луг Фиалковой низины и побрела к ручью, возле которого меня когда-то чуть не поймали Рубертуны. Когда я обогнула рощу, и мост через реку уже не был виден, я замедлила шаг и остановилась, глядя на бегущий ручей. Он весело бурлил, прыгая по песчаному дну, завиваясь бурунчиками вокруг небольших увесистых камней.

– Ты не опоздала, – услышала я голос за спиной. – Пришла точно к пяти. Твой отец тоже не любил опаздывать.

– А вот вы пришли раньше назначенного часа, – сказала я и оглянулась.

Судья Диплок стоял совсем рядом, шагах в пяти от меня.

До этого он, наверное, прятался в тисовой роще, и подошёл ко мне бесшумно, как лесной кот.

– Я же должен был убедиться, что придёшь одна, – сказал он, пожав плечами. – Без своего варвара с саблей.

– Он уехал за розами, – сказала я, чувствуя, как подгибаются от страха колени. – У нас свадьба на этой неделе.

– Всё к этому и шло, – кивнул он. – Удивительно, что вы столько тянули.

– Вы тоже тянули, – я посмотрела ему прямо в глаза, хотя для этого мне пришлось собрать всю свою волю. – Несколько лет. После того, как убили мою мать. А потом несколько месяцев тянули, прежде чем решили убить меня после заказного убийства моего отца.

Задействовать стиль Сегюров не получилось, потому что судья сразу встал ко мне вполоборота, глядя в сторону. Я попыталась обойти его, но он снова отвернулся.

– Не пытайтесь отрицать, – сказала я тихо и твёрдо. – Вы порвали записку, которую я прислала вам.

– И на этом ты сделала выводы о моей виновности? – спросил Диплок безо всякого выражения.

– Не только на этом, – я знала, что не ошиблась – потому что он пришёл, потому что ничего не отрицал, потому что начал тыкать мне, как простолюдинке, но я хотела услышать признание. Целиком. Полностью. Чтобы знать наверняка. – Вы сами выдали себя. Вы сказали, что моя мать погибла, когда ходила собирать фиалки. Но об этом не знал никто, только она и я. Если я не говорила вам об этом, то ясно, что вы узнали про фиалки от моей матери.

Я затаила дыханье, потому что судья, наконец-то, повернулся ко мне.

– Да, – произнёс он всё так же, безо всякого выражения. – Всё верно. Это она сказала мне про фиалки. Прямо здесь, на этом месте, у ручья. Какое странное совпадение, что мне придётся убить тебя на этом же месте.

– Разве это произошло не на мосту? – я пыталась поймать его взгляд, чтобы задействовать чары, но судья смотрел то в землю, то в сторону, а сам тем временем методично закатывал рукава.

– Это произошло здесь, – продолжал он. – А потом я перетащил её на мост, чтобы выглядело, как несчастный случай. И все поверили. Она была красивая – твоя матушка. Конечно, не так красива, как ты, Маргарет. Ты больше похожа на отца. Как странно, что одним судьба даёт всё, а другим – ничего.

– О чём это вы? – я тянула время, надеясь, что он рано или поздно посмотрит на меня.

На самом деле, вся его болтовня была мне уже неинтересна. Я услышала признание, а большего мне и не нужно.

– У твоего отца было всё, – судья задумчиво покачал головой, будто удивлялся такой несправедливости – как это у графа Сегюр могло быть всё. – Знатное происхождение, богатство, красота – хотя мужчина вполне мог бы обойтись и без красоты. И ещё – магический дар. Стиль Сегюров. Верно, Маргарет?

Сердце у меня заколотилось, как сумасшедшее, и я поняла, что дар прабабки-феи мне не поможет. Судья знал…

– Мы все удивлялись, – он даже усмехнулся – сухо, презрительно, – как это твоему отцу удалось попасть в дипломатический корпус без особых связей, и отчего король так отличал его, а всё объяснялось просто – надо иметь в прабабках фею и вовремя воспользоваться её даром.

– Король выделял моего отца из-за его ума и чувства справедливости, – сказала я с ненавистью.

– А что ты сразу так разозлились? – поинтересовался Диплок. – По голосу слышу. Ум и прочее тут ни при чём. Просто Сегюр был куда как ловок, и ему всё сходило с рук. Спасибо бабушке-фее.

– Отец никогда не применял дар в личных или злых целях, – меня оскорбило, что убийца смел думать плохо про моего отца. – Поэтому он и ушёл с королевской службы, потому что хотел жить, как обычный человек.

– Что-то такое он говорил, – признал судья, поморщившись, – но вряд ли это было настоящей причиной. Он же тогда был на пике власти и славы. С чего бы ему всё это бросать?

– А какая же причина, по-вашему, настоящая?

– Наверное, где-то просчитался, – судья неторопливо двинулся ко мне. – Испугался, что придётся отвечать – и сбежал.

– Судите по себе? – меня озарила внезапная догадка. – Вот почему вы так неожиданно вернулись в Сегюр из столицы!

Я попала в цель – его лицо дёрнулось, но уже не презрительно, а со злостью.

– А это не твоё дело, – сказал он и быстро взглянул на меня, но опять опустил глаза и сделал ещё шаг ко мне.

Только убегать от него я не собиралась. Наоборот, ждала, когда он подойдёт достаточно близко.

– Тогда понятно, почему вы так