– Аполлон, давай скорее.

Но это делу не помогало.

Мэг пока удавалось держать императорских полубогов под контролем, но все могло измениться. Она подбадривала их и указывала на меня: мол, Аполлон справится. Сейчас он уничтожит папу. Сами увидите.

Мне бы ее оптимизм.

Я судорожно вздохнул:

– Я смогу. Нужно просто сосредоточиться. Неужто так трудно уничтожить себя?

Я попробовал сломать фасции о колено, но едва не сломал колено.

Наконец терпение Нерона лопнуло. Видимо, не так уж весело топать ногами по дивану и орать на своих приспешников.

– Я что, должен все делать сам?! – завопил он. – Хотите, чтобы я убил вас всех?! Вы забываете, что Я БОГ! – Он соскочил с дивана и направился прямиком ко мне.

Его тело начало светиться, потому что ведь нельзя допустить, чтобы у Уилла Соласа была личная фишка. О нет, Нерону тоже нужно светиться.

Троги облепили императора. Он отшвырнул их в сторону. Германцы, которые не успели убраться с его пути, тоже отлетели в другой часовой пояс. Мэг, похоже, хотела сама напасть на Нерона, но любой шаг в сторону от ее братьев и сестер грозил нарушить их хрупкое перемирие. Нико все еще был в полубессознательном состоянии. Уилл пытался привести его в чувство.

Последней линией обороны для меня стали Лу и Рейчел. Этого я не мог допустить. Они уже достаточно подвергались опасности из-за меня.

Может, Нерон и был самым ничтожным из малых богов, но все-таки он владел божественной силой. Чем ближе он подходил к фасциям, тем ярче становилось его сияние – как у Уилла, как у меня, когда я впадал в божественный гнев…

Мне пришла мысль… а может, это была не мысль, а интуитивная догадка. Как и Калигула, Нерон всегда хотел стать новым богом солнца. Он спроектировал гигантскую статую Колосса с моим телом и его головой. Эти фасции были не единственным символом его власти и бессмертия – таким же символом являлись его претензии на божественный статус.

Как он там спросил? «Достоин ли ты быть богом?»

Вот главный вопрос. Он считал, что будет лучшим божеством, чем я. Возможно, он прав, а возможно, мы оба недостойны. Был лишь один способ выяснить это. Если я не могу разделаться с фасциями сам – может, с небольшой божественной помощью…

– С дороги! – велел я Лу и Рейчел.

Они обернулись и посмотрели на меня как на сумасшедшего.

– БЕГОМ! – скомандовал я.

Они разбежались в стороны за мгновение до того, как Нерон должен был снести их.

Император остановился передо мной, его глаза искрились силой.

– Ты проиграл, – сказал он. – Отдай их мне.

– Отбери, если сможешь.

Я тоже начал светиться. Сияние вокруг меня становилось ярче, как несколько месяцев назад в Индианаполисе, только теперь яркость нарастала постепенно и не так быстро. В ответ на это фасции сильнее завибрировали и раскалились. Нерон зарычал и схватился за рукоять топора.

К нашему общему удивлению, моя хватка оказалась крепче. Мы играли в перетягивание топора, наклоняя лезвие то в одну, то в другую сторону в попытках убить друг друга, но ни один из нас не мог победить. Свечение вокруг нас все разгоралось, словно мы замкнули контур обратной связи, выбеливая ковер у нас под ногами и черные мраморные колонны. Германцы прекратили бой и прикрыли глаза. Троги заверещали и отступили: темные очки-гогглы не могли защитить их от такого.

– Ты… их… не… получишь, Лестер! – прорычал Нерон сквозь стиснутые зубы и что есть силы потянул фасции на себя.

– Я Аполлон, – сказал я, потянув в другую сторону. – Бог солнца. И я… лишаю… тебя… божественности!

Фасции треснули пополам: рукоять разломилась, прутья и золотое лезвие разлетелись на осколки, как от взрыва бомбы. Меня окатило гигантской волной пламени, смешанной с яростью, страхом и неутолимой жаждой, тысячелетиями копившимися в Нероне, – это были безумные источники его силы. Я устоял, а Нерон отлетел назад и упал на ковер. Одежда на нем дымилась, кожа покрылась ожогами.

Мое сияние постепенно угасало. Я не был ранен… во всяком случае, не больше, чем раньше.

Фасции были уничтожены, но Нерон оставался живым и невредимым. Неужели все это было впустую?!

По крайней мере он перестал злорадствовать. Вместо этого он в отчаянии зарыдал:

– Что ты наделал?! Разве ты не понимаешь?!

Только в этот момент он начал распадаться на части. Его пальцы рассыпались в пыль. Тога превратилась в дым. Изо рта и носа потянулось сверкающее облачко, словно вместе с последними вздохами из него утекала жизненная сила. И хуже всего, что эта блестящая субстанция не исчезала просто так. Она струилась вниз, впитывалась в персидский ковер, просачивалась в трещины между плиткой на полу, как будто Нерона что-то затягивало – жадно и неумолимо – в глубину, часть за частью.

– Ты отдал ему победу! – проскулил он. – Ты…

Последние частички его человеческого облика рассыпались в пыль и утекли сквозь пол.

Все в зале уставились на меня. Германцы побросали оружие.

С Нероном наконец было покончено.

Мне хотелось почувствовать радость и облегчение, но я ощущал лишь ужасную усталость.

– Все закончилось? – спросила Лу.

Рейчел стояла рядом со мной, а ее голос как будто долетал издалека:

– Еще нет. Совсем нет.

Мое сознание заволакивал туман, но я знал, что она права. Теперь я понимал, где кроется истинная угроза. Мне нужно спешить. Нельзя терять время.

Но вместо этого я рухнул на руки Рейчел и потерял сознание.

Когда я очнулся, то понял, что парю совсем над другим тронным залом – над советом богов на горе Олимп. В центре располагался великий очаг Гестии, а вокруг него полукругом стояли троны. Моя семья – уж какая есть – смотрела на картинку, висящую в воздухе над языками пламени. Это был я, лежащий без сознания в объятиях Рейчел в башне Нерона.

Получается… Я смотрел, как они смотрят на меня, который смотрит на… Нет. Слишком сложно.

– Это переломный момент, – сказала Афина. Она, как обычно, была в доспехах и огромном шлеме, который, я уверен, позаимствовала у Марсианина Марвина из мультфильмов «Луни Тюнз». – Он на грани поражения.

– Пфф. – Арес откинулся на спинку и скрестил руки на груди. – Лучше бы ему справиться. Я поставил на это двадцать золотых драхм.

– Какой ты черствый, – упрекнул его Гермес. – К тому же поставил ты тридцать драхм, и я предложил очень выгодные условия.

– Хватит! – прогрохотал Зевс. На нем был мрачный черный костюм-тройка, словно он собрался на мои похороны. Густая