в глазах яркой вспышкой вырывал из тела Клоуторна куски мяса; я целил в голову, и, несмотря на темноту в глазах, попал все три раза из трёх. Тварь била меня в ответ, но я уже не ощущал боли — лишь что-то расплывчатое, отдалённое…

…серп прочертил очередную параболу, довершая то, что начали пули — Клоуторн рухнул вниз; половина его черепа была начисто снесена, и теперь тело медленно растекалось в чёрную жижу. Оглядевшись, я понял, что из дыр глядят тысячи мелких бесов — но не решаются подойти ко мне.

Кха-ха. Даже сейчас. Даже… когда я умираю. Они меня боятся.

Бойтесь, твари.

Пистолет и серп выпали из моих рук; темнота усиливалась.

Что ж. Я сделал это; я замочил главгада, того самого Дрессировщика, который устроил эту атаку. Уверен, после его смерти нападение захлебнётся, а значит, живые выстоят. Живые, к которым я себя уже и не относил.

Теперь я хотя бы умру не зря. Жаль, не успел отправить сообщение Отделу…

Я выдохнул; воздух продирался через пробитые лёгкие с болью. Странно, почему я ещё жив? С такой-то раной?

Я глянул вниз. Ого!.. Вывороченные из моей груди рёбра и наполовину вырванное сердце?..

Нет, я определённо уже должен был умереть. Что происходит?

Да и темноты в глазах почему-то поубавилось…

— Кхе-кхе, — заметил знакомый голос Аббадона, и мой учитель появился рядом, сжимая в руке что-то, напоминающее маленькую золотую шкатулку.

Я с удивлением воззрился на него.

— Кажется, я как раз вовремя, — Смерть улыбнулся. — Ученик.

Глава 26

Я дышал.

Обычно человек не замечает этого процесса — но только не в моём случае. Когда у тебя разорвана и выворочена половина внутренних органов, наружу торчат все кости, открыта грудная клетка, и воздух проходит сквозь пропоротые сломанными рёбрами лёгкие, даже маленький вдох ощущается как…

Наверное, это и сравнить-то не с чем.

Мы со Смертью находились на первом слое; я сидел, привалившись спиной к стене Немёртвого, и тихо скрипел зубами. Адреналин схватки уже утих, и мне было невероятно больно…

Аббадон, насвистывая, смешивал что-то в двух фляжечках — с таким видом, будто занимался любимым хобби в свободное время. Наконец, закончив, он протянул мне одну из фляжек.

— Пей, — велел он.

Я, кое-как шевеля рукой, взял сосуд, отхлебнул — и тут же закашлялся.

— Что это за гадость… — выдавил я.

— Гадость, не гадость, а тебе нужно зарастить твои раны, — справедливо заметил Смерть. — Филактерия не даст тебе умереть, но будет очень неудобно так и ходить живым пособием по анатомии.

— Кха… — с болью выдохнул я. — Ну, знаешь, ты не очень-то торопился. Ещё самую малость — и филактерия уже была бы не нужна.

— Угу, угу, — с саркастическим видом поглядел на меня Аббадон. — Разумеется, ученик, как же ещё. Было бы намного лучше, если бы я всю прошлую неделю отвлекался на тебя и все твои мелкие проблемки, и в итоге не успел бы с филактерией вообще.

Я хотел было что-то ответить, но, подумав, заткнулся. Пожалуй, как бы там ни было, он прав… а я — жив, пусть это и ощущается крайне болезненно.

Опустив взгляд, я наблюдал за тем, как медленно, по капле, зарастают мои раны, как встают на место кости. Эликсир, из чего бы Смерть его не нахимичил, уже запустил процесс, но займёт он явно много времени.

Вокруг была всё та же неразбериха и суматоха — но сам бой закончился, и то, что сейчас происходило, являло собой лишь его последствия. Здесь, на первом слое, туда-сюда сновали призраки, облачённые во что-то, вроде костюма химзащиты, с символом Башни на нём; они посыпали оставшуюся от убитых демонов чёрную жижу… чем-то. В мире живых происходило ровно то же самое, только там этим занимался наконец-то прибывший Отдел. Выжившие помогали раненым, кто-то накрывал и уносил тела погибших в мире живых, кто-то помогал освоиться на первом слое их же душам. Метрах в двадцати от нас Ингрид что-то рассказывала Альтову.

— Не хочешь послушать, что она там рассказывает? — поглядел я на учителя.

— А зачем? — тот пожал плечами, сунув руки в карманы чёрного пиджака. — Валентин и так всё мне в подробностях передаст. Лучше уж ты мне скажи, ученик: как так вышло, что ты столкнулся с главой нападавших — и ничего у него не вызнал, а только лишь убил его?

— ДА ТЫ… — вскрикнул я — и тут же зашипел от боли; слишком сильный крик вызвал новый всплеск. — … ты охренел, что ли⁈ На меня несётся когтистая тварь размером с два бульдозера, что я должен был, по-твоему…

— Ну, не знаю, — Смерть с улыбкой покачал головой. — Потянуть время, например. Как-нибудь развязать ему язык… Ты всё-таки не простой смертный, а мой ученик. Да и вырвал он тебе вроде бы сердце, а не мозг.

— Я тут не сдохнуть пытался! — тихо, но возмущённо ответил я.

— Пффф… люди, — Смерть продолжал легко улыбаться. — Отвыкал бы ты от этой раздражающей привычки, парень.

— От какой?..

— От смертности, — он подкинул в руке золотую штучку — филактерию. — Ну ладно, ладно. По счастью, ты запомнил его имя, а это уже немало.

— Клоуторн, — кивнул я. Да уж, такое забудешь.

— Вот именно — Клоуторн, — согласился Смерть. — Я знаю его… и знаю, под кем он ходит. Точнее, ходил. Он — дружок Зетриала, демона-кукловода, а тот — вассал правителей девятого слоя. Но их тут не видно, а значит, Клоуторн действовал по своей воле… и я уверен, что и без Зетриала тут не обошлось.

— Что ты о нём знаешь? — я поглядел на учителя.

— Эти двое не просто так стали дружками, — ответил тот. — Дрессировщик и кукловод, два специалиста по навязыванию другим своей воли — один с помощью хлыста, другой с помощью ниточек. Вот только если Клоуторн мог сунуться в самую гущу лично, то Зетриал такого не любит; он предпочитает действовать из тени. Нужно до него добраться, если мы не хотим, чтобы он спутал все наши планы.

— А как насчёт Клоуторна? Он убит, но сможешь ли ты найти его душу и допросить?

— Сложно сказать, — Смерть покачал головой. — Ты использовал оружие, уничтожающее душу с концами, а даже я не могу