же температуру, что твое тело, — заметила Наташа, застегивая поверх платья свою набедренную пояс — сумку, — Насмотрелся? Думаю, что тебе лучше летать в этом виде. Разницы почти никакой, разве что настоящее тело находится в безопасном месте. А новую копию сделать намного проще, чем вытаскивать из небытия. И потом, даже многосмертные увы, не вечны. Есть и другие плюсы… Адрес?

— Аз девяносто один.

— Молодец. Оружие, документы, деньги?

Рик проверил, кивнул:

— Здесь, с собой.

— Бластер?

— Заряжен.

— Хорошо. Ты готова? Тогда идем, — кивнула Наташа появившейся в дверном проеме Линде — кукле.

Рику все еще было не по себе, но когда он взял девушек под руки, то обнаружил, что уже забыл о загадочном, но явно неживом содержимом копии веснушчатой, кареглазой Наташиной любовницы и секретарши. На улице оказалось тепло, почти жарко, однако его куртка сохраняла прохладу, почти не нагреваясь.

Рик сунул руку в карман, погладил написанную на письменном столе Дэвида записку Воронину и задумался — как же ему попасть в это заведение? Было ясно, что его не собираются отпускать дальше протянутой руки от себя, а тащить девушек вместе с собой Рику совершенно не хотелось. Они долго расхаживали по Нью-Китежу, и Рик постепенно понял огромность этого города.

Сверху она сильно скрадывалась небольшой площадью, занятой куполом, но теперь, когда Рик шел по дну ущелий, образованных стенами многоэтажных зданий, в толпах людей и нелюдей, над их головами проносились беззвучные диски, умело лавирующие в этих ущельях, теперь он понял уже не умом, а сердцем — как многолюден муравейник под названием Нью-Китеж. Как Рик убедился, наивысшим проявлением почета к Наташе было молчаливое не замечание: их, казалось, и не знали совсем. Лишь краем скошенного глаза юноша заметил, как смотрят на них те из прохожих, кто думал, что уже не виден. Как-то само собой перед Наташей возникало пустое пространство даже в самых многолюдных местах.

— Странно, — сказал Рик в сполохах рекламных огней, не гаснущих даже днем, — Смотрят, как… как на богиню. Даже не поздоровается никто, рукой не махнет.

Линда рассмеялась:

— Это уже привилегия, и очень не маленькая. Им запрещено мешать Хозяйке любым образом. Подойти и заговорить с ней? Уверяю тебя, на такое не каждый решится. Только потому, что я и ты идем рядом с ней, наше положение понимают как Очень Высокое, впрочем, оно так и есть. А тебе, Рик — плюс еще на цвет волос. Ты видишь, в толпе нет да и промелькнет оттенок зеленых волос?

— Ну и что?

Девушка рассмеялась:

— Все до одного крашеные. У людей не бывает таких. Подражают Эн Ди. Погоди, пройдешься с нами еще пару раз, и молодежь начнет цеплять повязки как у тебя. Они все перенимают, даже ненужное. Никто из них, Рик Обманчивый, — Линда обвела рукой вокруг, — не сомневается, что у тебя оба глаза. Поэтому твоя повязка выглядит стильно. Как необычное украшение. Если кто повредил глаз, то ему вставят новый, это недорого и быстро. Почти, как восстановить зубы. У нас нет ни слепых, ни глухих, ни одноглазых. Даже просто некрасивые люди это небогатые, у которых не хватает средств пройти пластику. И все же некрасивых на улицах почти нет, заметил?

Рик подумал: «Если все так роскошно, отчего у меня нет даже пяти шансов из ста в этом мире?»

Они вышли на широкую площадь, посередине которой была разбита полоса парка с пронзающими ее в разных направлениях прозрачными трубами. По одной из труб заструился нескончаемым суставчатым телом сверкающий металлический червь.

— Вокзальная площадь, — сказала Наташа, — отсюда можно попасть во все города планеты.

Рик вздохнул. Его уже начали подавлять эти толпы, эти огни, эти летающие и разные прочие машины. А он так и не придумал, как попасть в бар. Даже и не узнал, где он.

— Нас снимают уже пятьдесят стандартных мальчики из новостей, — сказала Линда, — пора бы и домой, Рик. Или у тебя есть новые идеи?

Рик пожал плечами. Тотчас же перед ними снизился диск. Наташа призналась:

— Стало выглядеть получше, но слишком суетно. Надо подумать, как бы сделать просторнее улицы.

— Ах, да мы же уже сто раз говорили и думали! — сморщилась Линда. Наташа усмехнулась:

— И все же что-нибудь придумаем. Криминалисты спелись с врачами и вместе настаивают на снижении количества пешеходов примерно в полтора раза. Я только вчера читала их совместный письменный вопль. Но если мы придумаем, как уменьшить толпы, а они не выполнят своих обещаний, то было бы неплохо принародно их высечь. Каждое следующее начинание стоит как раз вдвое дороже, чем предыдущее, так что скоро окажется дешевле снести город и построить новый, чем заниматься бесконечными переделками, — ворчала по дороге домой Наташа, поглядывая на виражах диска между громадами домов вниз, на черные от прохожих улицы.

— Мне нужно больше информации по темным сторонам Гдема, — сказал Рик в Наташиной библиотеке. Девушка тряхнула волосами, усмехнулась.

— Что, нарушен баланс? Все такое хорошее вокруг: сплошь красивые, открытые лица, а она пугает? Правильно. Надо знать все. После обеда ты получишь доступ к моим личным архивам, касающимся мерзостей. После еды! — категорично сказала она, — Мужиков, как коснется мерзостей, от проектора не оттащить. Все вы в этом одинаковы.

Утром измочаленный Рик еле открыл глаза. Он чувствовал себя измотанным всесторонне: внутренне увиденным, а внешне Наташей и Линдой.

После вялого завтрака Линда по его просьбе показала аппаратуру воплощения: круглую, продолговатую прозрачную фиговину, укрепленную в металлической рогатке. Рик положил руку на теплый пластиковый бок. Воплощатель повернулся вертикально, поднялся вверх. По подсказке Линды юноша стал под прозрачную оболочку, которая после некоторой задержки плавно опустилась на место, поглощая его вовнутрь. С Риком приключилось что-то вроде мгновенного обморока.

Затем он увидел полумрак, оконтуренный светом неплотно прикрытой створки. Он толкнул дверку и вышел из тесного шкафа сквозь иллюзорную картину Террис, прислушиваясь к своим ощущениям и не находя ничего необычного. Рик прошел в комнату, где лежала его одежда, оделся, удивляясь себе. Получил позволение Наташи прогуляться самостоятельно. Линда стояла рядом с ней и они обсуждали какую-то свежую идею насчет улиц, которая осенила Наташу во время завтрака.

Рик вышел из дома, очень буднично сходил в бар, оказавшийся совсем недалеко от «Столыпина», пошарахался по летному полю, дивясь разнообразным кораблям и вернулся обратно, потом немного побродил по припортовым магазинчикам.

Он уже знал, что в районе порта все дорогое, и не покупал, просто прогуливаясь и глазея на выставленные в витринах малопонятные, но симпатичные хреновины. Время тянулось незаметно, к обеду он вернулся домой, потом — проведал свою «Молнию», сиротливо