заполучить специально для него воплотившуюся жену. Сошедшему на берег моряку Биллу удаётся выудить её, будто только что рождённую, в нефтяной пене нью-йоркских доков. Пароходный кочегар и раньше был близок к их радужному бульону, почмокивавшему множеством утонувших губ по корабельной обшивке. Как известно душа, освобождающаяся от прежних бренных связей, может быть поймана лишь в отражении. Билл его и видит, когда портовая шлюшка Мэй решилась на самоубийственный прыжок. Бил последовал за ней в холодную воду и схватил уже не совсем бестелесной, но вполне намокшей. В прибрежном «Песчаном» трактире с помощью джина у неё запульсировали плясовые жилки, а после сюжетного хоровода они были пропитаны и кровью — подвернувшегося насильника Энди, вовремя подстреленного. И наконец, гимны местного псалмопевца у алтарной бочки полностью привели чистую душу Мэй в чувства свежеиспеченной жены удачливого спасателя.

«Ветер» / «The Wind» (Шёстрём, 1928)

Цветущая Летти из Виргинии уже почти в железнодорожном обмороке в тянущейся калифорнийской пустыне. Тут между толчками поезда перед ней вырастает скотобойца с фруктами, Вирт. Помимо упоенья плодами он предлагает Летти свернуть с избранного пути, ведущего на скотоводческую ферму её кузена. Кузен столь чахоточен, что вокруг его фермы пылит пустыня. В вагонное окно начинают биться иерихонские розы и шквалы сухого ветра. Состоящий из песка кузен содрогается, будто старается выкашлять поезд. Летти выпадает на полустанке, где шляпа хлопает ей по ушам. Ветер завихряет бричку с двумя ковбоями, которая дымится с Летти на продувную ферму кузена-скотовода. Там жена-бестия разделывает тушу. Кора, тёзка богини из преисподней, вынимает сердце, как яблоко раздора. Оно стало плодом наслаждений женатого Вирта. Летти выходит замуж за одного из бричководов, муж тут же уносится за рукояткой хлыста. А ей предстоит плодиться и размножаться видениями, скрученными ветром.

«Счастливая Звезда» / «Lucky Star» (Борзейги, 1929)

Счастливая Звезда, животворная для американского захолустья — это героиня Мэри. Она гармонизирует его, точно пастораль, где речушки- водопадики бьются в унисон с её пульсом. В шевелюре Мэри занимаются любовью птицы, а платье героини поношено как крестьянская крыша, что по весне может выпустить пару колосков.

В пастораль вторгаются высоковольтная линия и телеграф. На вышке петушатся наэлектризованные рабочие. Мэри-молочница умыкнула у одного из них, Мартина, лишний пятачок. Она хочет новое платье. Другой петух, Тимоти, спускается вниз и отшлепывает Мэри так, что её попа вздымается вверх от статического электричества. Мэри заземляет его, укусив Тимоти за ногу, и тот с удвоенной энергией устремляется на германскую войну, как раз объявленную по телеграфу. Его энергия героически выплескивается при разрыве вражеского снаряда. После года госпиталя ветеран, парализованный до пояса, возвращается, не привнеся ничего чужеродного в домашнюю пастораль.

Здесь он функционирует как ангел-старьевщик, чистит и Мэри, помирившуюся с ним. Тимоти моёт её волосы яйцами и отправляет купаться в приусадебный водопад. Живая привлекательность её дикой шевелюры и прежних одежд переходит к окружающей природе. Пастораль, обрамляющая принаряженную Мэри, расцветает летом и сверкает зимой. Жадный Мартин покушается на звездную награду ветерана. Мимо дома калеки он увозит Мэри по заснеженной дороге на вокзал. Тимоти отбрасывает коляску. Взяв костыли, герой стукает по искрящемуся следу, и, как электросборшик, чувствует силы, возвращающиеся в парализованные конечности.

«Дневник падшей» / «Tagebuch einer Verlorenen» (Пабст, 1929)

Дочь аптекаря Хеннинга («Петухова») Тимьян — появилась на свет в берлинском клане лавочников. Эта пряность, «едениум», образовалась из слёз Елены Прекрасной. У Тимьян чрезвычайная эстетическая едкость для устоев аптекарского мироздания, вскоре обрушившегося со скляночным оскалом блудливого провизора Мейнерта.

Незаконно опроставшись у повитухи Больке, героиня попадает в исправительный роботариум веймарских благотворительниц, который, кажется, идеально пестует её нечеловеческие прелести. Но гимнастические хлысты и барабанные меры это внешние факторы. Они энергично обескровливают богоугодных воспитанниц, лишенных питательной базы.

Зато бар-бордель «У двух ангелов» душещипательная беглянка превращает в пряный гумус, из которого, запрокинув голову, быстро вырастает в новую корневую аристократию. Теперь она — графиня Осдорфф.

«Ящик Пандоры» / «Die Büchse der Pandora.» (Пабст, 1929)

Не Пандорой, но ящиком Пандоры назвал главную героиню Лулу- мужеубийцу её адвокат. Единственная часть облика Лулу, чем-то похожая на ящик — причёска бибикопф (Black Helmet). Невероятная неизменность этой причёски сохраняется, даже когда растрёпаны не только чувства, но и тело. Растрёпанное тело — это и есть содержимое этого ящика. В каждом из восьми «актов» фильма оно по-разному пульсирует, преломляясь в те необходимые краски, которыми рисуется очередной, выпущенный из ящика порок. Палитра, начинаясь от освещённого, с обилием танцев и декольте «тщеславия» (замужество с газетчиком) — проходит через нервный спектр «алчности» (корабль-казино) — до лондонских туманов «блуда». Движущей силой, растворителем красочности Лулу является виски её патрона-сутенёра Шигольда. Сам Шигольд остаётся неизменным, перебегая из сцены в сцену как мефистофелевский пудель. Собственно говоря, вскрытие со скальпелем, которому подвергает Лулу влюбившийся в неё Джек-Потрошитель лишь обнаруживает, что ящик Пандоры уже совсем пуст.

«Голубой ангел» / «Der blaue Engel» (Штернберг, 1930)

Длинная труба-буржуйка пронизывает, как насест, мансарду профессора Гнуса, нахохлившегося над табачными крошками.

Из кукушечной звонницы городской ратуши 12 механических апостолов начинают, отбивая часы, верховодить жизнью городка. Всполошенный Гнус срывается преподавать желторотым ученикам механические заповеди. В классе он закрывает окошко, откуда просачивается песенка про Анхен из Торау и обнаруживает фиолетовые карточки, запретную усладу его учеников. Оказывается, механическим апостолам подвластен не весь спектр немецкой жизни. В городке появилось злачное убежище с Голубым ангелом, что управляет своей частью спектра. Ежевечерне там теплится ультрафиолетовая фамм-фаталь, Лола — инкубаторный огонек для желторотых Гнуса. Тубиор-ноттуби, распетушившийся профессор низвергается в притон, выкидывает оттуда желторотых, от соперников-моряков летят пух и перья, и следующие четыре года петушок топчет свою курочку, отправившись с фамм-фаталь в турне по Германии. На самом деле это Гнус, бросив преподавательский насест, попадает под властью Голубого ангела. А когда Лола, выщипав все профессорские ресурсы, завершает турне, уже весь презревший часы городок, взъерошив черепичные перья и дымясь из-под островерхих крыш, стремится на зрелище, кудахча и предвкушая ультрафиолетовое удовольствие.

«Девушки в униформе» / «Madchen in Uniform» (Саган, 1931)

Пятнадцатилетка Мануэла, постукивавшая в привольном поместье коленками газели, уже с поволокою — на верёвочке через имперский портик в Берлине. Резная колоннада валов печатает полосы на её униформе. Закрытый интернат отжимает девичьи эмоции точно центрифуга. Благодаря лошадино-учительским силам попавший в оборот сельский полуфабрикат вздымается облаком гормонов и феромонов. Его поддувают юбочные