Шрифт:
Закладка:
После было ещё пара полотен. Одно было настолько травмирующим, что мне не хватит сил к нему вернуться. Мне не удастся сдержать слез. Но тогда, огонь, желающий сжечь всё настолько сильно вырывался у меня из груди, что позволял срывать все слои моей души, лепить из них валун и катить прямо на гору к моим недругам. Последним было пустое былое полотно. Там меня ждал тот самый режиссёр всего этого действа. На пустом пространстве появился лысый человек уже без железной маски. Он стоял ко мне спиной, я не разглядел его лицо, но оно мне показалось очень знакомым. Отпив из какой-то металлической фляги, он успел сказать: «Неплохо. Увидимся». Он начал поворачиваться ко мне, но не успел, я вырвал его из полотна. Стоило мне прикоснуться к человеку, произошёл сильный взрыв. Взрыв произошёл в действительности. Он не тронул меня, но выкинул из пространства на добрых метров сто. Посадочка была жёсткая, но мне повезло приземлиться в какой-то куст. Рядом приземлился Джотто Иванович. Его очки были разбиты вдребезги, но его это совсем не волновало. Он вскочил с места и побежал обратно к месту взрыва. Затем он вернулся ко мне и с холодным тоном сказал:
– Закрыто. С меня теперь ещё должок. Расскажешь, что там было, пошли латать раны.
Эта холодность даже немного ранила меня. Я тут не за хлебом для деревни сходил. Джотто Иванович протянул мне руку, чтобы помочь встать, но мне было немного обидно, поэтому я отмахнулся и попытался подняться самостоятельно. В этот момент мой старший товарищ улыбнулся до самых ушей, рассмеялся, поднял меня против моей воли. Затем, он очень радостно посмотрел в мои глаза, а я всё не понимал, откуда взялась вся эта радостная энергия. Затем, он сказал: «Василе, подними руки вверх». И я поднял обе руки вверх. Обе! В этот момент, я всё осознал и тоже рассмеялся. Моя рука вернулась. Моя рука вернулась! Правда затем, Джотто Иванович немного поник, и мы молча побрели на выход из леса. От дорожки из кирпича не осталось и следа. У опушки решено было сделать привал.
– Ты сейчас или с утра сходи покажи руку Никите Соломоновичу. Он тоже пусть порадуется, – сказал очень сухо Джотто Иванович.
– Что-то случилось? Вы как будто поменялись? Что вы видели? Куда исчезли? – начал было я осыпать своего бедного собеседника вопросами.
– Пока не стоит, Василе, – в голосе Джотто Ивановича чувствовалась грусть, – Пойдём. Ночь выдалась продуктивной. Пора спать.
Ночь действительно выдалась очень даже интересной. Что-то жгло мозжечок, но я предпочитал заслуженно забыть про все проблемы и наслаждаться победой. Где-то после домика Оны мы разделились. Джотто Иванович махнул мне рукой и устало побрёл к себе домой, он что-то пробормотал, пригласил на завтрак, вроде. А я на время остановился, чтобы оглядеться и насладиться ночью. Мне кажется, у меня были все шансы умереть, но этого снова не произошло. Под тем самым дубом у озера виднелся свет и какой-то силуэт. Моя душа, полная куража дала сигнал ногам проверить, кто же не спит в такую ночь. Возможно, что кто-то тоже слышал взрыв и пошёл проверить? Разгадка была довольно очевидной. Под деревом сидела Она и рисовала на мольберте висящие в пустоте соединенные между собой странные кольца. Одно выглядело очень футуристично и технологично, другое будто бы было нарисовано художником импрессионистом, а третье и вовсе было угловатым-авангардистским. Кольца отбрасывали тень, где-то вдалеке виднелась какая-то маленькая дверца. Попробую перерисовать сюда.
– Желание творить не даёт спать? – начал разговор я.
– Нет, скорее, спать не даёт чувство надвигающегося взрыва. Никогда такого не было?
– Какого взрыа? – сбитый столку таким точным описанием недавних событий, спросил я.
– Пока не знаю. Эмоциональный, физический, временной. Тут не угадаешь. Спасибо за позирование!
– Всегда пожалуйста. А когда ты успела меня нарисовать?
– Я разве говорила, что рисовала тебя? Рисовала твоё тело прямо сейчас. Неужели, ты не видишь? Странно. Видимо, ты просто устал и здесь темно. Днём будет лучше видно. Вижу, что твои душевные метания наконец закончились? Ты что-то нашёл в лесу с Джотто Ивановичем?
– Да, я понял, что аб…
– Аб-бэ-бэ. Стоп, – прервала меня Она. Не говори мне! Ты же хороший автор. Попробуй лучше как-нибудь вплести это в повествование в своём дневнике. А потом уже начнешь вести себя соответствующе. А то так совсем неинтересно.
Я лишь недоуменно посмотрел на неё, пожал плечами и показал большой палец. Как скажете, госпожа художница. Слушаюсь, повинуюсь, сопротивляюсь.
– Слушай, – продолжила Она, – твоя мама совсем не волнуется?
– Она у меня геодезист, – ответил я, – сама в постоянных командировках. Думаю, что знает, как эта индустрия выездная работает. Ты же не забыла, что я вообще на практике?
– А в чём заключается твоя практика?
– Поиск коммуникантов в отдалённых деревнях для дальнейшей записи и хранения народных преданий.
– Этого у меня хоть отбавляй, у меня дома куча книг с записями. Поможешь уровень пройти, я тебе обязательно всё передам. Хочешь, пока рисую, расскажу тебе одну сказку?
Только в этот момент я заметил, что неподалеку от мольберта стоял переносной гамак.
– А ты не будешь против? – я указал на гамак.
– Нет, конечно. Садись, – Она отвернулась к холсту и начала рассказ. – Однажды, в далёких северных землях жила с отцом девочка, чьи зубы блестели, как блестит луна в отражении озера. И отца в один ужасный день заставили выдать дочку замуж за водяного.
– Как это можно заставить сделать? – прервал я.
– Угроза жизни или что-нибудь в таком роде. Вообще, сказания обычно слушают и погружаются, а не задают к ним вопросы. Слушай. На чем я там остановилась. Ну и вот. Пришел отец домой опечаленный и рассказал всё дочке. А та не растерялась, налепила еловую смолу на зубы и убежала. Её пыталась поймать старая колдунья, но не получилось. Девочка залезла на большую ель, а
