капала Фролову факультативно, что не могло не радовать. Но к весне на квартиру все равно собрать бы не получилось. Еще годик, и можно было бы чисто из собственных средств… Но годика не было, детей надо по осени отдавать в школу, и школа должна быть московской. Чтоб сыновьям не пришлось прыгать из коллектива в коллектив. А тут еще переселение компании в новый офис. Так и хотелось крикнуть — я тоже хочу новоселье!

Кричать хотелось, но не было понимания, что это поможет делу. А тупо орать в белый свет, чисто чтоб успокоиться? Фролов стоял на самом краю вертолетной площадки, установленной примерно на уровне двадцать четвертого этажа, и молчал в бездну. А бездна молчала в ответ. Порывы холодного воздуха, разбавленные редкой снежной крупой, были не в счет. Тем более, что ветер не менял направление, он просто честно подталкивал человека в спину, равномерно и неумолимо. Хотелось сделать что-то такое, неправильное и неординарное, да хоть прыгнуть. Ведь обещал Карасюк, и где обещанное? «Я поговорю» — Пётр передразнил шефа вслух, а потом неожиданно для себя расстегнул ширинку и начал мочиться вниз. Ветер продолжал своё давление, так что пришлось сильно податься назад, он чуть ли не лежал на потоке воздуха. Зато струя, подхваченная ветром, улетала куда-то далеко вперед в серую мглу, а не возвращалась к исполнителю, как в одном анекдоте.

Что самое удивительное, на душе полегчало. Вот и говори потом, где находится душа: в груди, в пятках, или рядом с мочевым пузырём. Не зря он подобрал позавчера ключ к замку от выхода на крышу. Хотя, как подобрал? Увидел замок, висящий в петлях двери, купил точно такой же, на следующий день принес в офис. Старый сбил молотком, новый навесил, «забыв» один из ключей в скважине. Итог — ключ был унесен смотрителем здания, замок остался висеть на двери. Так что теперь у Фролова имеется доступ на крышу. И индивидуальный двор, на который можно ходить до ветра. Благо они занимают последний этаж.

На следующий же день после спонтанной акции писсинга Фролов просто и по-деловому зашел в кабинет к генеральному директору. Один, без записи и своего непосредственного начальника. По личному вопросу.

— Пётр, проходи! Инна сказала, ты по личному вопросу. Слушаю.

— Да. Владимир Иванович, наверное, рассказывал про моё затруднение. По поводу жилья.

— Да, было такое. Мы взяли время подумать. Сам понимаешь, вопрос не пять копеек. Тем более, что ты как бы в залог выставляешь свой дом. Вот только кто знает, что у тебя за дом.

— Абсолютно вас понимаю. Вот кадастровая выписка с экспликацией, вот фото дома, на прошлой неделе сделал. Интерьер не стал снимать, да и неважно это. Главное в цене недвижки — расположение, стены и метраж. Можете сами прикинуть его ликвидность. Ах да, вот план города, я кружочком указал улицу, на которой стоит мой дом.

— Вот! На этот раз я вижу, ты хорошо подготовился. Это же совсем другое дело! Я думаю, мы завтра соберемся и покумекаем над суммой ссуды. Сколько ты сам хочешь?

— Шестьдесят тысяч на полгода.

— Фролов, вроде раньше шла речь о пятидесяти.

— Так я прикинул, трёшка лучше, чем двухкомнатная.

— Так у тебя наверняка какие-то накопления есть.

— И я планирую пустить их на отделку квартиры. Чтоб не въезжать в срач после прежних владельцев. Потому и на полгода. Три месяца на ремонт, три на продажу дома. Раз-два, и верну ссуду.

— На словах у тебя всё легко выходит. А на деле… — И генеральный сделал паузу. Не то, что ему не хотелось давать ссуду. Он хотел дать понять этому резкому директору департамента, где его место. Но и сильно давить не хотелось. Этот может обидеться и сбежать. Как он сбежал из Тулы. А в Москве компаний много поднимается, многим спец такого уровня нужен. Ишь ты, у Кемеровских Фролов известен как Эксперт. Серьезное погоняло.

— А дело у меня со словами не расходится. Я всегда планирую, прежде чем что-то вслух произнести. Так что, я пойду, а вы думать будете?

«И опять ни подобострастия показного, ни просто заискивающего взгляда. Чего тебе, трудно?» — подумал гендир и вздохнул вслух. Такого не переделаешь.

— Иди, Фролов. Будем по тебе думать.

Хотя чего тут думать, надо помогать человеку, помогать сразу, чтоб он не перегорел. Пусть испытывает благодарность, раз не умеет испытывать почтение к начальству. А то отобьётся от рук окончательно ценный кадр. Дождавшись ухода подчиненного, генеральный директор взял ручку и записал в ежедневнике: «Фролов. 60 000 долл. Полгода. Согласовать». А потом подчеркнул двумя линиями.

— Лена дорогая, да какая разница, в каком состоянии квартира⁈ Да, ремонт не доделан, и что? Что мешает нам с тобой надуть матрас и встретить Новый год в своей московской квартире?

— Фролов, как это — нам с тобой? А дети?

— А детей отвезешь к своей маме в Новоузловск. Пусть тёща со внуками потетёшкается, потом их видеть так часто, как сейчас, не получится.

— Почему?

— Ну подумай, мы же в Москве будем. Она и в Тулу-то нечасто выбиралась, а уж в Москву…

— А мы?

— И мы тоже из Москвы будем приезжать реже. Ничего не попишешь.

— Так-то да, просто я раньше не думала про это. И что, будем просто вдвоем встречать Новый Год в полуразрушенной квартире?

— Лен, сама знаешь, как год встретишь, так его и проведешь. А мы его встретим в Москве. Ты когда-нибудь встречала Новый Год в столице? Вот и я нет. В институте не считается.

— А матрас надувной, ты говорил…

— Здоровенный двухспальный высокий, короче, я его уже купил.

— Заранее? Опять всё заранее знал?

— Ленусик, я не знал, я надеялся. На удачу и твой здравый смысл. И здоровый авантюризм.

— Это точно! Вся жизнь с тобой одна сплошная авантюра.

— Да, которая завела тебя в такие дебри, из которых просто так не выбраться.

— Почему?