просто желателен, не просто планируется, а готовится. Просто без лишнего звона, без помпы и обещаний. Как военная операция или лихой гоп-стоп, когда никто из рядовых бойцов ничего не знает, но готов лететь сломя голову и подрезать, что скажут. Технический директор был в теме, он даже уже присмотрел себе кабинет. В старом офисе всё было хорошо и солидно, но… О как! Он уже их солидный особняк на Овчинниковской набережной называет старым. Да и фиг с ним, в старом офисе в его кабинете даже окна нет. Когда в офисе праздновали его днюху, кто-то в шутку пожелал, чтоб в новом кабинете Карасюка было окно. Мол, подрастай по карьерной лестнице, и будет тебе кабинет с окошком.

Ага, почти угадали. В новом помещении не просто окна имелись, там вообще в каждом кабинете или офисе одна стена была полностью стеклянная. Удачно отжали. То есть не в прямом смысле отжали, просто акционер поучаствовал в финансировании строительства офисного здания по новейшему проекту, в котором фасад огромного здания весь из зеленоватого стекла. В результате такого софинансирования и закулисных игр аж два этажа стали собственность их фирмы. Не просто два этажа, а два последних этажа, откуда открывается шикарный вид на Москву. А если учесть, что проект предусматривает вертолётную площадку на крыше, то вообще круть! Прямо Нью-Йорк какой-то.

Жалко, до сих пор не разрешили вертолётное движение над столицей. Как технический директор, Карасюк имел возможность задать свое «Доколе?» тем, кто принимает решения или хотя бы может внятно ответить, почему над Москвой нельзя летать? Оказалось, причин как минимум две. Во-первых, дело в обеспечении безопасности людей, а особенно первых лиц. А во-вторых, тоже про безопасность, но прежде всего про менталитет.

— Причём тут менталитет, чего ты завираешь? — Наезжал в неформальной беседе он на главу городского департамента транспорта.

— Пойми, тут же Россия!

— И что?

— Разреши одному, второму летать над городом, подтянутся третий и четвертый.

— Да и пусть! Подумаешь, над головой пожужжали. В США летают, и ничего.

— Ты, Вова, не шаришь. Смотри, купят себе олигархи по вертолету, а они купят. Один потом спьяну решит сам порулить, второй купит своей любовнице права…

— Это они могут, что первый, что второй.

— Во-о-от. А оно тебе надо, чтоб пьяные мудаки или их куклы тупые в твоё окно влетали? Сидишь такой дома, завтракаешь на кухне, а тут бабах! — в твоем окне кабина «Робинсона» торчит и все стены кровью забрызганы.

— Почему?

— А потому, что тебя уже в фарш перемололо. Или скажешь, такого не может быть?

— Ну да, если вспомнить, кто у нас сейчас при деньгах, то может. А зачем тогда вертолетные площадки на высотках лепят? Почему архитектурный надзор их разрешает?

— Так площадки не запрещены, они никому не угрожают. Кроме тех, кто по ним гулять вздумает.

— То есть, строить можно, а пользоваться — херушки?

— Они самые! Зато эти архитектурные элементы позволяют создавать индивидуальный облик городских доминант. — И транспортник победно посмотрел на Карасюка. А тот понял, что вертолетной площадкой можно будет пользоваться только как обзорной. И то только если туда будут пускать. Хотя, кто их не пустит, чай не арендаторы, а совладельцы.

В свой срок пришли ноябрьские праздники, очередные, а вернее третьи, когда никто ничего не праздновал, никуда не шёл сплоченными колоннами, не размахивал кумачовыми транспарантами или членами Политбюро. Зато у директора департамента вагонного хозяйства Фролова было три выходных подряд, которые он проводил в кругу семьи. По причине неустойчивой погоды по городу погулять не вышло, зато всей семьёй Фроловы дружно благоустраивали придомовой участок. Скажете — поздновато взялись? В самый раз, на самом деле. Грязь подсохла, а потом и смерзлась, а асфальту так и вообще всё до лампочки. Основное, чем занимались супруги — убирали всякий мусор, которого накопилось немало, следили, чтоб пацаны ничего не уронили на головы, да сочиняли рекламный слоган для своего дома.

Пётр сказал, что не зимой, так весной они переберутся в столицу. А тогда наведением порядка в продаваемом доме будет некому. Хотя… ради такого важного дела можно немного и поторчать в Туле, особенно, если к тому времени наступит лето. Но это Лена может обитать на два города, у её супруга работа, причём ответственная, которая сама себя не сделает.

Как-то так вышло, что новая должность директора департамента подразумевает и новую зарплату, которая еще лучше старой. Перепечатанные визитки несли на себе очень важную информацию об очень важном человеке в масштабах отдельно взятой фирмы. Да и другие знакомые оценили перемену. И даже Константин признал, что посреднические услуги начальника отдела имели слегка завышенную цену, а так в самый раз. кстати, ему кто-то рассказал про тот случай, когда Пётр то размахивал пачкой долларов, то пистолетом, защищая бывших музыкантов «Крематория», это тоже добавило уважения Фролову.

А еще в конце октября на него вышел Николаев. Предложение было одновременно неожиданным и отчасти прогнозируемым. Оказалось, что не так уж мало в Москве фирм, которым требуются какие-то платные услуги от представителей Московской дороги. Такие, на которые они ну никак не могли пойти. А людям надо.

— Короче, Петь, я не могу светиться. Понимаешь, я даже общаться по=хорошему не должен с ними ни на какие темы.

— А со мной?

— Что с тобой⁈ Мы ж старые знакомые, ты даже сына моего крестил.

— Арсения что ли? Не знал. Напомни, мышьяком назвать пацана было твоей или моей идеей?

— Почему мышьяком? — Опешил Николай.

— Арсений в таблице Менделеева — это мышьяк по-нашему.

— Да пошел ты! Я веду к чему — ты будешь посредником между мной и фирмачами? За толику малую.

— И у тебя тоже? За малую не буду.

— Что значит «и у тебя»? Ах да, ты же с начальником службы мутишь. Ну будешь всю нашу службу представлять неофициально. Ты тут всех знаешь, тебе нетрудно. По деньгам определимся. Согласен?

— Куда я с подводной лодки денусь?

Так что примерно еще одна зарплата