Наверное, если бы пошёл, она просто умерла бы, там же. И отнюдь не от счастья, а от магического отравления. Так, во всяком случае, думал её мозг, который начал пусть и слабо, но подавать признаки жизни.

Он понял это. Как? Какая разница! Он понял это и задал только один вопрос:

— Что он сказал тебе?

Лика не ответила. Не потому, что было стыдно или больно. Она просто не могла сломаться. Не могла. Как ни ревела магия жидким пламенем вокруг неё и в её магических каналах, она не поддалась. Она просто приняла этот огонь и боль, как данность. Тем более, что они зажигали и будили что-то внутри неё.

И, когда тот ненормальный, бешено целовал её, совершенно не соображая, что с ней делает, а её скручивало от жара пламени, она пылала и ликовала.

Лариди сидел у себя, когда громко хлопнула дверь. Поднял голову. Удивился. Ланель, обычно, входил и выглядел иначе…

Как он выглядел, начальник Тайной Канцелярии Гарнара сообразить не успел. Его скрючила совершенно не переносимая боль. Такая знакомая…

Он упал на пол, не в силах пошевелиться или вдохнуть. И лицо держать не получалось. Всё происходило слишком быстро для того, чтобы он мог сохранить себе хоть долю достоинства…

Он почти умер уже, когда Ланель прекратил. Холодным, мёртвым голосом уронил:

— Алика Фрет. После разговора с тобой она чуть не погибла… Теперь ты будешь следить за её жизнью и здоровьем. Не уследишь, я закончу то, что начал сегодня.

Дверь снова грохнула. Алистер Лариди с удивлением подумал, когда смог думать:

— Удивительная наша жизнь! Где пешка может стать королевой в один ход!..

Глава 32

Всё это произошло с Ликой летом. Хотя о некоторых событиях того лета, пусть они и касались её, она пока не знала ничего. Подруги тоже не узнали о безумной ночи, когда она едва не простилась с жизнью.

Проснулась Алика на следующий день у себя в комнате, замученная, но живая, и в относительном порядке. Никто ничего и не понял. Она постаралась, чтобы они не поняли. Изо всех сил старалась. Вела себя несколько последних дней так, как обычно. Пусть от слабости и плясали мушки перед глазами. И что? Она терпела. При мысли, что кто-то узнает, ей становилось просто дурно от стыда и боли.

Лариди не появлялся. Это позволило Лике держаться. Ланель был на месте. Совершенно такой, как обычно. Не смотрел на неё. Вернее смотрел так, как обычно. Как на всех девушек: язвительно и насмешливо.

Лика пряталась по углам и с невероятным облегчением ушла в Дормер с подругами, хоть Нел и Сьюлис предлагали ей остаться. Обе они догадывались, что остаток лета, до учёбы, ей проводить негде. Как же!.. У неё было, где проводить лето. И она была там, где хорошо и тепло, с единственными родными, какие у неё были.

А осенью вернулась в академию. Пришедшая в себя. Только растерявшая веру в жизнь и в разумных. Остатки той веры, сама того не желая, убила в ней Айса, убивая "мир розовых единорогов". Она-то думала, что помогает своей не в меру доброй и оторванной от реальности подруге. А оказалось, что спокойная, умиротворённая и ласковая Алика знала об этой реальности, наверное, столько же, сколько Нел. И Ильга.

— Сука, эта реальность! Вот что! — часто думала теперь Алика и бросала себе вызов за вызовом.

Училась. Остервенело тренировалась. Высокородный Кард очень помогал. Но, как бы там ни было, она не подпускала к себе ни его, ни кого-то ещё. Мысль о том, чтобы пойти по дорожке, которую мостил для неё Лариди и стать шлюхой высокородных, была просто непереносимой.

Настолько, что она не воспринимала парней. Никакие шутки, улыбки, приязнь не могли пробиться к ней и вызвать настоящий, искренний отклик. Даже Кард. Знала она каждому из них цену… Она теперь, кажется, знала цену всему и всем…

Сьюлис Сель регулярно зазывала её в Гарнар, в гости. Лика отшучивалась. Она не знала, действует ли прекрасная леди по чьей-то указке, или забавляется за её счёт сама, но идти у неё на поводу не собиралась.

Странно. Она словно раздвоилась. С одной стороны, она видела искренность эльфийки и, с удовольствием писала ей письма. Она была такой умной, эта Сью, такой острой на язык и знающей жизнь, что общаться с ней было истинным удовольствием.

С другой стороны, она так же легко могла бы поверить, что Сьюлис действует по чьей-то указке, или имеет на её счёт какие-то свои планы. Какие? Откуда она знает, что там могут придумать умные, почти что бессмертные фейри, которые воспринимают жизнь, как забаву?

Что-то сломалось в Лике. Она могла бы теперь, наверное, поверить в любую мерзость в отношении тех, кого знала. И не потому, что считала всех вокруг чудовищами. Нет. Все такие, какие есть. Каждый играет свою игру. И всё можно оправдать.

У каждого поступка, конечно, найдётся логичное, правильное, с точки зрения разумного, обоснование. Лариди чётко знал, что и зачем он с ней делал и собирался делать. Сьюлис тоже знала. И, конечно, она не скажет ей о своих планах до тех пор, пока ей не понадобится осознанное участие Лики в этих планах.

Как Лариди. Он улыбался и заманивал её ровно до тех пор, пока не посчитал, что она поддаётся. К тому же, шпионка должна понимать, что она делает. В чью постель и ради чего идёт, в конце концов. И Сьюлис скажет, что ей нужно, рано или поздно, а пока будет нарезать вокруг неё круги и упражняться в остроумии. Пусть.

Ланель… Тот просто вытащил её из реки, привёл в себя. И ситуацией не воспользовался. Зачем ему дормерская мало привлекательная девка, в этом смысле? Он оказал услугу, как и всегда, своей княгине. Той не понравилось бы, если бы одна из подруг сестры утонула аккурат под холмом, где проходят главные праздники эльфов.

Не удариться в тотальную подозрительность, что-то вроде: "Все