Шрифт:
Закладка:
Через три дня закончилась первая часть морского прорыва домой, и бригада высадилась на отдых в готландской гавани Висбю.
Снова, как и два месяца назад, Сотник сидел в окружении друзей на званом приёме в готландском королевском поместье. Слушал песни певцов менестрелей, разговоры гостей, произносил тосты и здравницы и, ловя мимолётные взгляды Марты, всё не мог отделаться от мысли, что это, по сути, её прощальный официальный приём. И больше он уже никогда не увидит свою герцогиню.
Русский отряд седлал коней и был готов уже отправиться в путь, туда, где расположилась на русском подворье Вюсбю бригада, когда к командиру подошла служанка и тихо его поманила за собой.
– С вами хочет увидеться одна особа, барон, следуйте за мной, –и проскользнула в боковой вход замка.
В маленькой боковой комнате, куда Сотник поднялся по винтовой лестнице, его ждала Марта.
– У нас с тобой только час времени, Андрюша, мне нужно соблюдать определённые правила, ты же меня понимаешь? – произнесла с придыханием Марта, обнимая своего возлюбленного.
– Я всё понимаю, моя маленькая, – прошептал Сотник и поднял её на руки.
– У нас только час, – опять напомнила она с улыбкой и щёлкнула его по носу.
Корабли бригады выходили из гавани Висбю в восточном направлении. Полгорода всыпало на берег, провожая русское войско, и была среди них та, что заняла в сердце Сотника своё пустовавшее после смерти жены Доброславы место.
Марта стояла сейчас в своём ярко-голубом, под цвет её красивых глаз, платье и, прижав руки к груди, смотрела на удаляющегося от неё её Мужчину. Ей было неловко, казалось, что она утратила свою красоту, и Он это увидел! Ведь вот уже третью неделю её подташнивало, и она с тенями под глазами вообще не могла смотреть в сторону любой еды.
А у Сотника в это время стояла перед глазами их прощальная встреча, когда его Марта, такая прекрасная в свете светильника, в накинутом на голое тело лёгком и простом платьице, сняла с груди серебряную православную иконку Богородицы и одела ему на шею.
«Это, Андрей, нательная иконка от моей русской бабушки. Пусть она бережёт тебя от всех бед и опасностей, и я верю, что мы с тобой ещё встретимся, любимый…»
Бригаде предстояло совершить свой последний морской переход, пройдя мимо острова Сааремаа в Матсалуский залив южной части Эстляндского герцогства, где её ожидали два заранее оставленных и замаскированных конных звена.
Традиционный и прямой путь через Вотский залив был перекрыт обозлённым датским флотом. Здесь же они русскую бригаду явно не ждали.
Сентябрьским дождливым днём, когда над морем висели полосы тумана, русский морской отряд проскочил в узкое место между материком и островом и вошёл в нужный мелководный залив. Глубины этого залива, сплошь заросшего камышом и другими водными растениями, были никому неизвестны, и суда шли по нему с самой медленной скоростью. Ориентиром направления служило устье реки Казари, и к вечеру пятнадцатого сентября корабли наконец-то подошли к берегу. Заросший сплошным кустарником и лесом, он был безлюдным, казалось, что здесь вообще не ступала нога человека.
Неожиданно с правого борта, там, где заросшие камыша закрывали особенно густо подход к берегу, серо-зелёная стена растительности расступилась, и к отряду скользнула небольшая лодка долблёнка.
Передний гребец привстал и поднял в приветственном жесте руку:
– Командир, на берегу всё спокойно. Больше двух месяцев вас тут дожидаемся, однако, – докладывал Ийбо, – В заливе всего одна маленькая деревушка из местных эстов стоит, в ней из мужиков семеро. Живут тайно, ибо натерпелись от немцев и данов уже. Ловят рыбу, ну и так, небольшие поля и огородики у них для прокорма есть. Мы им с Азаматом, –и карел кивнул на звеньевого степняка, –Помогаем, чем можем, ну и они народ простой, добрый, нам взаимностью отвечают. Так что, хорошо жили, пока тут вас ждали. Никто чужой мимо не проходил. Да и пройти-то сюда сложно, однако, пути и дороги не зная. Пару седмиц назад какая-то ладья, было, заходила в залив, так мы даже обрадовались сначала, подумали, что это вы возвращаетесь. Но она там, на мель села, видать, намучились гребцы, с неё снимая, и также эта ладья потом и ушла восвояси. Вот и все наши новости, не считая того, что три дня назад младший брат Азамата Камиль хорошего такого, жи-ирного лося стрелой добыл. Так что, мы тут теперь с мясом.
– Мясо – это хорошо, – кивнул Сотник, слушая подробный и бесхитростный рассказ пластуна.
– Ну что, Азамат, теперь дело за тобой. Нужно, как можно быстрее добраться до Пскова к командиру конницы Василию и доложить ему о нас.
Азамат кивнул и спокойно с достоинством ответил:
– Доскочим, командир, не сомневайся! Природного торка никакая опасность не остановит! – и он три раза сплюнул через плечо.
– Ну, теперь точно не остановит, – усмехнулся Андрей и отдал команду, –Начинаем высадку! Всё закончить к сумеркам, чтобы кораблям обратно проливом в темноте на большую воду уйти!
Восемь степняков в это время, оседлав коней, уходили на восток только им известными и заранее разведанными тропами. В их задачу входило, не вступая в бой, проскочить более пятисот вёрст по враждебной земле Эстляндского герцогства и поземлям, захваченным орденом крестоносцев, и привести обратно к заливу всю степную сотню с заводными лошадьми. И делать это нужно было быстрее, ибо вот-вот закроют небо сплошные тучи, и тогда тут пройти будет очень и очень трудно.
Степные воины и их лошади были научены совершать длительные переходы. Хороший богатур мог есть, пить, спать, и даже, извините за нескромность, справлять естественные надобности на ходу, не слезая со своего коня.
Он чутко улавливал его состояние. Ведь конь для него был гораздо ближе, чем просто средство передвижения. Это был практически его друг. И понимая, что он устал, хочет, есть или пить, степняк или пересаживался на другого – заводного (если это было нужно, то и на ходу), подтягивал на нём подпругу и следовал дальше на свежем, не снижая темпа движения. Или же вываживал, поя и кормя на выпасе травой либо захваченным в дорогу овсом. Скорость передвижения тут зависела только от состояния лошадей. Степные же воины имели при себе все то, что им было нужно в пути. Кожаную флягу, бурдюк с водой или молоком кобылицы, взбиваемого и выбраживаемого в степной напиток кумыс, кусок тонко нарезанного мяса, который подкладывали под седло, а тот уже превращался под воздействием веса всадника и лошадиного пота, по своей сути, в походное «отбивное».
Седмицы хватило Азамату с его воинами, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее Балтийский залив от русского лагеря под Псковским Изборском. Только уже южнее Дерпта (Юрьева) наскочили они на ливонский разъезд, состоящий из двух десятков всадников и, лишь ссадив семерых стрелами, сумели сбросить погоню «с хвоста».
26 сентября поднятый по тревоге дозорный эскадрон из трёхсот русских всадников обрушился на предместья Дерпта, заставив наглухо запереть там гарнизон.
