– Товарищ старшина, мне ничего не надо. Просто я хотел Вас поблагодарить за все, что Вы для нас сделали. За Ваши заботу, строгость, за человечность…

И тут Агишев наконец все понял. Ему никто раньше не говорил таких простых слов. Вернее, говорили, но звучали они обыденно, как дань вежливости, как дежурная благодарность.

Лицо старшины вдруг перестало быть строгим. Он улыбнулся и произнес:

– Ладно, иди к каптерке. Я скоро буду.

Мне даже показалось, что расчувствовавшийся Агишев сейчас «пустит слезу». Но старшина не мог себе позволить такой «роскоши», чтобы кто-то из подчиненных увидел его в таком состоянии. Видимо, не я первый приходил к нему сегодня прощаться.

Позже, в каптерке, принимая от меня имущество, Агишев все же «выговорился»:

– Вы все, наверное, думаете, что старшина плохой, вредный, вечно чем-то недоволен, придирался по пустякам? Много крови попил у вас? Да? А на самом деле вы для меня всегда были как дети родные! Думаете, мне вас не было жалко, когда я вас гонял по плацу, наряды вне очереди объявлял? Жалко! Но именно благодаря этому многие из вас выжили на войне. Были желторотиками, а стали орлами!

И уже перед самим моим уходом добавил:

– Запиши адрес. Будешь в Москве, заходи! Всегда буду рад! И помни, что Агишев не только строгий, но и добрый! У нас говорят так: для расставания есть шесть дверей, а чтобы вернуться – только одна. Дверь моего дома всегда открыта для друзей.

Много было еще прощаний. И каждое расставание – словно ножом по сердцу! Но больше всего я переживал, что не было со мной рядом моего боевого друга, моего самого лучшего товарища, моего «брата» – Володи Воронина!

XXXXVI. Парад победителей

11 мая 1945 года я уже ехал в поезде, который мчал меня к новой жизни. К той, которая станет для меня логическим продолжением фронтовой биографии. В те победные дни я еще не знал, что посвящу служению самому святому и самому священному делу – защите Отечества, охране его рубежей тридцать лет своей жизни!

А через полтора месяца, 24 июня, на Красной площади состоялся исторический Парад Победы, участником которого был и я, курсант Московского пограничного училища. Перед мавзолеем В.И.Ленина торжественным маршем прошли овеянные боевой славой сводные полки фронтов, флотов и части Московского гарнизона.

Лучшим из лучших было доверено право представлять на Параде силу и мощь армии, разгромившей фашизм. Доблестные воины – солдаты, офицеры, генералы, маршалы, гордо, стройным рядами шагали под боевыми знаменами, опаленными огнем жестоких сражений.

Я никогда не забуду этот день. И буду помнить его в мельчайших подробностях до последней минуты своей жизни.

Погода 24 июня 1945 г. была дождливой и ветреной. Небо несколько дней было за тянуто свинцовыми тучами, и каких-либо перспектив на солнечные дни не предвиделось. Но на это никто не обращал внимания. Всё было посвящено только одному – предстоящему Параду Победы.

С 8.00 мы уже стояли у здания ГУМа в парадном строю. Буквально за 15 минут до начала парада на нас обрушился ливень. С касок вода стекала нам за шиворот, растекалась по обмундированию, которое насквозь было мокрое, но шевельнуться было нельзя.

К девяти часам гранитные трибуны у Кремлевской стены были до отказа заполнились почетными гостями: депутатами Верховного Совета СССР и РСФСР, работниками наркоматов, деятелями культуры, участниками юбилейной сессии Академии наук СССР, труженике ми московских заводов и фабрик, иерархами Русской православной церкви, иностранным дипломатами и многочисленными зарубежными гостями.

В 9 часов 45 минут под аплодисменты собравшихся на трибуну Мавзолея поднялись члены Политбюро ЦК ВКП (б) во главе с И. В. Сталиным (я отчетливо помню – именно этот момент и начался ливень).

Не знаю, было ли это каким-либо знамением, но когда в 10.00 над Красной площадью прозвучало: «Равнение на средину-у!.., внезапно, словно по команде, дождь прекратился, а спустя несколько минут вновь пошел. Парад длился 2 часа (122 минуты), а дождь лил и лил с кратковременными перерывами.

…Без трех минут десять. Прозвучала долгожданная команда:

– Парад смирно!

И сразу же по Красной площади прокатился гул аплодисментов.

Едва часы на Спасской башне отбили 10.00, зазвучали торжественные звуки столь дорогой для каждой русской души мелодии «Славься!» М. И. Глинки.

Затем вновь стало так тихо, и все услышали четкие слова команды командующего парадом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского.

Из ворот Спасской башни выехал всадник на белом коне. Его масть была не просто белого, а серебристо-белого цвета. Выбор такой масти был сделан по личному указанию И.В.Сталина и, конечно же, не был случайным. Дело в том, что именно этот цвет символизирует Победу и Славу. На терском жеребце «Кумир» под синим чепраком скакал Маршал Советского Союза, трижды Герой Советского Союза Георгий Константинович Жуков, чтобы принимать Парад Победы.

Навстречу Жукову со стороны Исторического музея, на вороном коне краковой масти по кличке «Полюс» под пунцовым чепраком скакал командующий парадом Маршал С. К.Рокосовский, дважды Герой Советского Союза, с рапортом.

Любой парад сам по себе волнителен не только для его участников, но и для гостей. Если москвичи приходили полюбоваться строевой выправкой бойцов, слаженностью действий, единообразием строевых приемов, чистотой линий шеренг, то мы, стоящие и идущие в этих самых шеренгах, прежде всего, чувствовали огромную ответственность и гордость! Вот почему строй всегда являлся началом умения человека в военной форме действовать слаженно и четко в особый период, когда индивидуальность каждого может помешать выполнению боевой задачи.

Но мало кто из гостей столицы, любуясь красотой и легкостью движения по брусчатке парадных шеренг, задумывался о тех тяжелых, изнурительных, многочасовых ежедневных тренировках солдат на плацу.

Несмотря на то, что решение о проведении парада победителей было принято И. В. Сталиным вскоре после Дня Победы – 15 мая 1945 г., подготовка к Параду Победы началась только в конце мая 1945 г. 24 мая И. В. Сталину были доложены предложения Генерального штаба по проведению Парада Победы. Он их принял, но не согласился со сроками проведения. В то время как Генштаб отводил на подготовку два месяца, Сталин приказал провести парад через месяц.

Для участия в параде личный состав отбирался с особой тщательностью. Первыми кандидатами становились те, кто проявил в боях мужество и героизм, храбрость и воинское мастерство. Конечно же, немаловажное значение имел и рост. Участником парада мог стать военнослужащий с ростом не ниже 176 см. Мне повезло, и я попал в «золотую середину» – в пятую шеренгу.

Вначале строевая подготовка проводилась без оружия. После подъема, парадный расчет вместо зарядки выходил на плац, где отрабатывались строевые приемы и прежде всего – умение делать правильный шаг. Да, именно шаг! Командиры объяснили нам, что на параде пятка сапога должна подниматься на 50—60 см. от брусчатки, при этом ритм движения был 120 шагов в минуту. Поначалу мы подумали, что командиры над нами издеваются: при таком бешенном ритме невозможно так высоко поднимать ногу.

Каждая тренировка проходила под аккомпанемент барабанов. Вначале отбивался такт 90 ударов в минуту, потом 100, 110 и наконец – 120!

Как в замедленном кино мы отрабатывали строевой шаг по элементам.

– Делай, раз!

Левая нога с вытянутым носком поднималась на высоту 30 – 35 см. Левая рука отводилась назад, а правя, согнутая в локте застывала у груди. Подбородок приподнят. Корпус прямой и не должен отклоняться назад. В этом положении мы замирали примерно на 5 секунд. И мышцы тела запоминали правильное положение.

– Делай, два!

Левая нога резко ставилась на плац, руки прижимались «по швам».

– Делай, три!

Теперь правая нога с вытянутым носком поднималась на ту же высоту. Правая рука отводилась назад, а левая, согнутая в локте, застывала у груди. Корпус должен был оставаться прямым и не клониться назад. И снова мы застывали на 5 секунд.

– Делай, четыре!

Правая нога резко ставилась на плац, руки вытягивались «по швам».

И так непрерывно по четыре-пять часов в день!

Особенно тяжело давалась строевая подготовка нам, первокурсникам. После занятий ноги дрожали от напряжения, мышцы ломило.