– Пусть дитя уходят… Да-да, уходят!

Я обернулась на старика, по возможности стараясь дышать ртом, и спросила:

– Вы пойдете с нами?

– Нет-нет, – он яростно замотал головой, – ключи… нужно прятать ключи… и дверь… кто останется сторожить дверь?

– Хорошо, – мне было стыдно признаться, но я испытала облегчение. – Спасибо вам!

– Спрятать ход… спрятать ход… – он снова похлопал ладонями по плите.

– Он хочет, чтобы мы задвинули ее с другой стороны? – спросила Джоанн. – А вдруг там тупик, вдруг он врет или уже плохо соображает? Вдруг выход давно засыпали, а он и не в курсе?

Джоанн была права, и я не знала, как поступить. Но меня волновало кое-что еще.

– Почему здесь был мальчик? – попробовала я снова.

В глазах старика вдруг вспыхнул испуг, он замолчал и расширенными от ужаса глазами уставился на нас.

– Ты доломала его, Алиса, поздравляю, – фыркнула девочка.

В тот же миг подземелье огласил истошный вопль. Старик пялился на нас обезумевшим взглядом и кричал во все горло.

– Бежим! – заверещала Джоанн и бросилась к щели.

Я поспешила за ней, но старик вдруг сорвался с места и повалил меня на землю. Его костлявая рука схватила меня за горло, а он все продолжал вопить. Я ударила его, но все-таки сдержала свою силу. Да уж, жалость – мой порок. Старик вцепился еще сильнее. Ситуацию спасла Джоанн. Она прыгнула старику на спину, и они вместе повалились на бок. Я вскочила, одним рывком подняла девочку и подтащила к себе. Старик же вцепился в ее руку и умудрился бы откусить ей пару пальцев, если бы я все-таки не ударила его ногой. Его истошный вопль стал еще страшнее.

Оттащив Джоанн, я пихнула ее в открытый проход и скользнула туда следом. Дед поднимался, а мы из последних сил толкали плиту на место. Щель быстро сужалась, и старик принялся бешено царапать по ее поверхности. Наверное, он стер ногти в кровь, и я боялась, как бы он не вздумал просунуть руку в закрывавшуюся щель. Плита переломала бы ему все кости. Но инстинкты, если не разум, его не подвели. Плита с грохотом встала на место, и крики и скрежет резко оборвались. Тяжело дыша, покрытые пылью, мы прислонились к стене.

– Знаешь… твое любопытство… уже давно… выходит… всем боком, – выдохнула Джоанн.

– Знаю… но… это было важно.

– И что… дальше?

– А дальше мы побежим, – ответила я и, схватив девочку за руку, рванула с места.

Скоро внизу соберутся стражники и, скорее всего, последуют за нами в туннель. Оставалось только надеяться, что он и впрямь не кончается тупиком!

Глава 15

– Они идут далеко…

– Они идут близко…

– Я вижу их уже сейчас…

– Я вижу то, что будет…

– Я вижу ее…

– Пусть корни протянутся сквозь землю…

– Пусть они взбаламутят воду…

– Я вижу…

– Да, как вижу и я…

– Ветер становится сильнее…

– Тише становится вокруг…

– Пусть тянутся корни и знают…

– Пусть наши голоса прозвучат в унисон…

– Пусть услышат их Круги…

– И пусть насторожатся…

Мы несколько раз останавливались, чтобы отдышаться, и прислушивались. Но стены не приносили эха чужих шагов. Мы бежали все реже, чаще переходя на шаг, и в итоге совсем замедлились.

– Может, они не знают, где эта дверь, а старик пришел в себя и не сказал им? – предположила Джоанн.

Я пожала плечами в ответ:

– Или они решили, что по нашей метке нас поймают другие.

– Этот тоннель прорыт глубоко, да? Старик сказал, что он идет под морем.

– Я думаю, да. Так мы сможем перейти на основную часть берега.

– А как мы отыщем остальных?

– Честно говоря, понятия не имею, – усмехнулась я. – Давай для начала просто выберемся отсюда, идет?

– Идет! – бодро ответила девочка. – Знаешь, что любопытно – несмотря на твой непонятный ужас перед Князем, тебя так и тянет его дорогой.

Я ничего не ответила, и мы продолжили путь молча.

По этому пути Его провели в темницу – сначала в одну, потом в другую – и заперли в одиночестве на десятки лет. За что? Неужели с самого детства он был так опасен, что они решили заточить его в тюрьме? Я задумалась. В рейтах говорили, что люди пропадали во Тьме, что никто, почти никто не возвращался после встречи с ней. Но мне Князь несколько раз спасал жизнь. Было ли это платой за то, что я открыла дверь? Даже думать об этом – полное безумие. Вспомнились вагон и поцелуй, и я вздрогнула. В нем было что-то дикое, неукротимое, опасное. Но при этом в нем чувствовалась совершенно человеческая боль. Я вздохнула.

– Тоскуешь по Двэйну или по Тьме? – весело сверкнув глазами, спросила Джоанн.

– Я не тоскую, а думаю.

– Тяжелое, наверное, дело, раз ты так грустно вздыхаешь. Но вот по поводу Двэйна хочу предупредить – он мне снова нравится, и я собираюсь отбить его у тебя.

Я не удержалась и прыснула.

– Что ты смеешься? – возмутилась девочка. – Так будет лучше для всех! Князю не особо нравится, как ты крутишься вокруг старшего!

Я остолбенела и, повернувшись к Джоанн, тихо спросила:

– Он что-то говорил тебе про Двэйна?

– Однажды. Я думаю, он не собирался, а выпалил это случайно, – она замолчала.

– И? – протянула я.

– Он сказал, что хотел бы разорвать его на куски.

У меня в горле встал ком. Не было ни малейших сомнений, что он был в силах это осуществить.

– Сдается мне, Князь тебя слегка ревнует, – Джоанн скривилась, – он сказал… сказал, что Двэйн к тебе прикасался. Даже не хочу знать, что это значит, – замахала она руками, – но Князь был просто в ярости! У меня голова чуть не лопнула!

Я