Додумать, к счастью, мне не дали. Коридор плавно пошел вверх, и меня грубовато подтолкнули в спину. Джоанн беспечно вышагивала рядом, словно мы отправились на прогулку, а не… а, собственно, куда? Навстречу потянуло свежим воздухом, в лицо подул прохладный ветерок, и впереди замаячил серый свет. Неужели нас выведут на улицу? Я сразу приободрилась, как будто это могло помочь нам бежать.

Вскоре коридор оборвался открытой площадкой, и мы выскользнули из полумрака помещений в серую ночь. Дождь стих, гром звучал отдаленно, но тяжелые тучи еще висели над головой. Я с удовольствием втянула пряный запах, оставшийся после грозы, и осмотрелась.

Мы стояли на вытянутой вдаль площадке с зубчатыми бортиками у края обрыва. На той стороне колыхался густой лес, утопающий в темноте. А позади – возвышалась старая кирпичная стена, толстая, громадная, без конца тянущаяся в две противоположные стороны. Нас повели вдоль бортиков, и я кинула быстрый взгляд вниз. На дне обрыва, далеко внизу, бурлила вода. Разбиваясь о покатые монолитные скалы, она ревела и пенилась, яростно устремляясь к свободе, к морю, виднеющемуся вдалеке через каменистую арку. Мясорубка, сказал бы Ли. Там внизу – настоящая мясорубка. Нет ни единого шанса выжить, если сорваться вниз. Я не увидела ни одного моста, никакой переправы. Как они перебираются на ту сторону? Должна быть какая-то хитрость, о которой знают только местные, но как тогда нам выбраться с Джоанн?

Нас повели дальше, снова направляя внутрь крепости, в затхлость сырых коридоров. Один коридор, другой, затем – старая винтовая лестница, закрученная вокруг столба. Она уходила далеко в бездну, ступени терялись в темноте, и только свет факелов в руках стражников помогал нам не сорваться вниз. Здесь было холодно и сыро, шершавые стены казались влажными, и запах моря пробирался сюда через невидимые щели.

Бесконечный спуск закончился подземельем. Настоящим, с коваными железными решетками, а не белыми комнатами, как в Объединениях. Все камеры были пусты. И только в одной я заметила бесформенную кучу тряпья, сваленную в углу, и, если бы не ее размеренное движение в такт дыхания, с трудом распознала бы в ней человека. От камеры шло тлетворное зловоние грязи, испражнений и крови. На каменном полу спал старик, грязный, худой, обросший колючей темной бородой. Он не пошевелился, когда мы проходили мимо, но я заметила, как два его маленьких глаза неотрывно следят за нами.

Нас провели дальше, затолкали за одну из решеток, и тяжелый замок щелкнул за нашими спинами. Не говоря ни слова, стражники направились в обратный путь, унося тепло и свет факелов за собой.

– И это все? – закричала я вслед. – Мы так и будем сидеть здесь целую вечность?! Эй?! – я ударила кулаком по решетке, и металлический звон разрезал тишину подземелья.

Стало совсем темно, блики факелов постепенно скрылись, шаги стражников затихли. Я отступила в центр камеры, пытаясь лихорадочно соображать. Холод пробирался под одежду. Да мы умрем тут от переохлаждения!.. Или этого запаха… Может, им и запрещено убивать, но и для нормальной жизни они нам шансов также не оставили. Мерзкие…

– Ворон вытащит нас, правда? – раздался тихий голос Джоанн. – Мне тут не нравится. Тут холодно и воняет. И я не хочу жить с тобой много-много лет.

– Нельзя надеяться только на Ворона и ребят, – ответила я. – Надо постараться придумать что-то самим.

Я терпеливо ждала, когда глаза полностью привыкнут к темноте, чтобы получше осмотреться.

– Знаешь ли, я тоже не горю желанием коротать с тобой вечность.

Девочка фыркнула.

– Ему не нравится, когда я на тебя жалуюсь, – заявила она, заставив меня невольно вздрогнуть. – Но, я думаю, он только притворяется. Ему весело, когда я высказываю все, что о тебе думаю.

– Ты совсем его не боишься? – я повернулась к девочке. – Он же…

– Я к нему привыкла. Так что не знаю. Он странный. Но ты ведь тоже странная, а тебя только букашки бояться могут.

Я закатила глаза.

– Если ты с ним так сдружилась, может, попросишь о помощи?

– Он слишком далеко, я же тебе говорила. Я его даже не слышу. Про Древо он говорил мне до отъезда.

– Почему ты его понимаешь, а я нет?

– Ты же сама запретила ему общаться с тобой. Это он мне в поезде так сказал. Он вспомнил и сказал, что ты теперь тоже знаешь. Ты запретила ему прикасаться к тебе и говорить с тобой. Но потом наша связь отрубилась, так что я больше ничего не знаю. Ну давай, расскажи, что произошло в том вагоне? – ее глаза жадно загорелись.

На мгновение я заколебалась, обдумывая слова девочки и решая, стоит ли делиться произошедшим. Неужели все это было в реальности? Просто бред! Я решила, что ей стоит знать. Если мы обе «меченные», то будем держаться вместе.

Джоанн выслушала мою историю с нескрываемым восхищением и несколько раз подосадовала, что ей не удалось поучаствовать тоже.

– Это было все взаправду, вот точно тебе говорю! – воскликнула она. – Так, значит, это ты выпустила Тьму в мир… Потрясающе! Ты, оказывается, интереснее, чем я думала! Натворила, конечно, дел! – она тихонько посмеялась и возвышенным тоном продекламировала: – Запятнала себя перед духами и людьми!

– Я уже жалею, что рассказала тебе, – с тяжелым вздохом произнесла я.

– Что, интересно, Двэйн на это скажет? И ребята из рейтов?

– Не смей никому говорить, поняла? Изгнанники сожгут нас на костре, если узнают. Нас обеих!

– Да ладно тебе, ни Двэйн, ни Рейган им не позволят. А если Ли взбесится, то всем вообще каюк!

– Ты хочешь, чтобы мы воевали против кучи рейтов? Как будто у нас и без этого проблем нет. И тем более мы не знаем, как отреагируют ребята… и старшие.

– Рейган будет орать на тебя, – тут же заявила Джоанн, – долго и со вкусом. Ли будет молчать, но втайне восхищаться таким поворотом дел. Шон выдаст все известные ему ругательства. Мисс будет пилить и пилить тебя до скончания веков. Вэнди постарается держать нейтралитет и являть свою божественную доброту всем и каждому, но понять, о чем она на самом деле думает, будет невозможно. А Двэйн… сначала разъярится, потом продолжит переживать молча. Но все успокоятся. Так или иначе.

Я усмехнулась. Девочка описала их очень точно. На меня вдруг накатила острая тоска по каждому из них.