Шрифт:
Закладка:
– Чтобы открыть ее и просмотреть содержимое. – Грэйсон подошел и встал прямо над шкатулкой. – Убирать все, что может связать Шеффилда Грэйсона с нападениями на Эйвери, и все, что может указать на то, что он не просто исчез. И после этого, когда шкатулка перестанет представлять опасность, я верну ее девочкам.
– Тебя это устроит? – спросил Ксандр.
Грэйсон вспомнил, как его сестры встали между ним и своей тетей, защищая его. Он подумал об Акации, сжимающей его руку.
«Тебя это устроит?»
Грэйсон опустился на колени и вставил псевдофлешку в шкатулку.
– Должно.
Глава 74
Грэйсон
Грэйсон повернул замок. Раздался щелчок. Сработало! Он, продолжая сжимать ключ, потянул его на себя. Панель отделилась от шкатулки, открыв потайное отделение. Уверенным движением Грэйсон перевернул панель. Он не удивился, увидев внутри стеклянные флаконы. Поломаете шкатулку, разобьются флаконы. Разобьются флаконы, смешаются жидкости. Смешаются жидкости, содержимое шкатулки будет уничтожено…
Грэйсон заглянул в отделение, которое только что открыл. Внутри лежали лишь две вещи: ручка Montblanc и дневник в кожаном переплете.
– Он вел записи.
– Записи чего? – Нэш сосредоточился на ключевом вопросе – лишь он сейчас имел значение.
Если этими записями окажутся последние действия Шеффилда Грэйсона перед его «исчезновением», если этот дневник свяжет его с Эйвери или семьей Хоторнов, его обязательно нужно будет уничтожить.
Уверенность обнадеживала.
– Можно мне взглянуть на ручку? – спросил Ксандр. Грэйсон протянул ее ему, и младший Хоторн немедленно начал ее разбирать.
Грэйсон вспомнил слова Старика о том, что лишь некоторые части загадки имеют значение, тогда как другие призваны лишь отвлечь внимание. В игре Хоторна ключом к разгадке была бы ручка, а не дневник. Но Шеффилд Грэйсон не был Тобиасом Хоторном, и это не игра. Не было никаких подсказок, только тайны параноидального покойника.
Грэйсон открыл дневник. «Вот, значит, как выглядел почерк моего отца». Этой мысли нет места в его голове, и Грэйсон, отогнав ее, сосредоточился не на почерке, а на том, что было написано.
Числа.
Грэйсон пролистал страницы – ничего, кроме цифр, и единственные их комбинации, имеющие хоть какой-то смысл, появлялись лишь в начале записей – даты.
Шеффилд Грэйсон датировал свои записи в дневнике. Грэйсон представил, как он это делает. Он прямо-таки видел своего отца, сидящего на краю дешевой двуспальной кровати в комнате Колина и подносящего ручку к странице. Грэйсон вообразил, как «Шеп» датирует запись в дневнике, а затем начинает писать.
Грэйсон пролистал дневник, до конца оставалось всего лишь несколько пустых страниц. Только цифры. Их ряды казались бесконечными.
– Это код! – Грэйсон пришел к очевидному выводу.
Ксандр встал рядом с ним, чтобы самому взглянуть на страницы.
– Подстановочный шифр?
– Скорее всего, – подтвердил Грэйсон.
– Моноалфавитный, полиалфавитный или смешанный? – затараторил Ксандр.
Нэш прислонился спиной к стене.
– В этом-то и вопрос, младший брат.
* * *
Ни один из простых шифров не сработал. Грэйсон перепробовал все двадцать шесть. Сначала «A» как 1, «Б» как 2, «В» как 3. Затем «A» как 2, «Б» как 3 и так далее, где «Я» была единицей. Какую бы базу ни использовал Грэйсон, получалась какая-то тарабарщина.
Вечер сменился поздней ночью. Джиджи написала сообщение, когда фэбээровцы ушли. Грэйсон не ответил. Перед глазами уже все плыло, но он отказывался отступать от поставленной задачи.
«Ты использовал не базовый шифр». Грэйсону не хотелось мысленно обращаться к своему отцу, но, чтобы решить головоломку, иногда нужно было подумать и о ее создателе.
– Дай-ка я попробую, – вызвался Ксандр, – попытаюсь определить распространенные комбинации из двух и трех чисел.
Грэйсон не стал возражать. Уступив место Ксандру, он перестал бороться с мысленным образом, который так и норовил возникнуть в его сознании: Шеффилд Грэйсон сидит на двуспальной кровати, ручка в правой руке, дневник на ближайшей тумбочке. Или на кровати? Или у него на коленях? Образ в его сознании заколебался, изменился, и тогда Грэйсон задал себе простой вопрос: где была его шпаргалка?
Если только его отец не запомнил код – каким бы он ни был, – ему понадобилась бы подсказка.
Грэйсон закрыл глаза, представляя сцену целиком: мужчина, ручка, дневник, шпаргалка… Шкатулка. Глаза Грэйсона распахнулись. Он опустился на колени, проводя рукой по теперь пустому отделению. И затем он почувствовал шов.
И еще один.
И еще.
Качество изготовления было безупречным. Ни один из швов не виден. Но они были на месте, в форме квадрата размером примерно с ладонь Грэйсона. В этом и заключалась особенность шкатулок-головоломок. Вы никогда точно не знали, когда будет раскрыт ее последний секрет.
Грэйсон потянулся за двусторонним инструментом – никто не говорил, что в головоломке нельзя использовать один и тот же трюк дважды. Он провел концом магнита по внутренней стороне отсека, прямо по квадрату.
Магнит притянулся к чему-то.
Грэйсон потянул инструмент на себя – и квадрат выскочил. Повертев его в руках, он увидел два деревянных диска, расположенных концентрически, с металлическим выступом посередине.
– Шифровальные колеса, – сказал Грэйсон братьям.
Нэш и Ксандр тут же бросились к нему. Братья Хоторны не в первый раз сталкивались с шифровальными колесами – и даже не в двадцатый, – так что знали, что искать. На большем из двух колес по краю вырезаны буквы от «А» до «Я». Внутреннее колесо содержало цифры от 1 до 32, но не по порядку, и это объясняло, почему первоначальные попытки Грэйсона взломать код не увенчались успехом.
– Сейчас нам нужно лишь понять, где установить внутреннее колесо, – бодро сказал Ксандр.
Можно попытаться настроить колеса самостоятельно, но та часть Грэйсона, которая выросла в гонках за победу в игре каждым субботним утром, не позволила ему этого.
Шеффилд Грэйсон придерживался определенной системы. У него был свой, давно заведенный порядок. Он забирал в кабинете ключ от банковской ячейки и ключ от шкатулки, доставал поддельное удостоверение личности. Шел в банк. Снимал деньги и оставлял квитанции в ячейке. Ехал к своей сестре.
Грэйсон старался не думать о том, что лежало в ячейке помимо квитанций.
– Зачем сохранять квитанции? – спросил он вслух.
И тут его внезапно осенило. Он вернулся к стопке. На каждой квитанции стояла дата. В дневнике не те же самые даты? Это можно будет легко проверить. Но сейчас его больше всего интересовали снятые суммы.
Двести семнадцать долларов. Пятьсот шесть долларов. Триста двадцать один доллар.
Но сестра Шеффилда Грэйсона утверждала, что он давал ей только круглые суммы.
– Для каждой новой записи он устанавливал новое значение. – Грэйсон не сомневался и не спрашивал. – И сохранял квитанции, чтобы потом расшифровать их.
17.
