— Лично к Андропову.

— В стране переворот?

— Нам сказали — восстановление конституционного порядка. Брежнев и Бесчастнов — предатели. Ты — американский шпион, троянский конь, засланный к нам с целью подорвать советскую власть изнутри.

Троянский конь, надо же. А ведь в чём-то они правы. Я действительно в некотором роде троянский конь и шпион и собираюсь очень сильно изменить всю земную жизнь. Вот только никто меня на Землю не засылал. Случайно получилось. Извините, бывает.

— Ты не москвич, слышу по говору. Откуда?

— С Украины.

— Что с Брежневым?

— Не знаю, правда. Знаю, что Андропов в Кремле, руководит всей операцией.

— Переворотом. Руководит переворотом.

— Пусть так. Рука очень болит, и нога… Ты обещал.

— Обещал — сделаю. Когда началась операция?

— На рассвете. В три тридцать утра.

Я посмотрел на часы. Сегодня шестое августа, понедельник, пять утра. Нормально так неделя начинается.

— Лежи здесь, сейчас пришлю к тебе медиков.

Дежурный врач с медсестрой нашлись в здании аэропорта, я послал их оказать помощь раненым. Милицейский патруль из двух человек оказался здесь же. Ребята-милиционеры — старший сержант и рядовой — благоразумно не полезли не пойми под чьи пули, остались в здании аэропорта и убрали граждан подальше от окон.

— Значит так, парни, — сказал я им, махнув удостоверением. — Я из Комитета госбезопасности и не только. Моя фамилия — Ермолов. Может, слышали?

Милиционеры одновременно кивнули.

— В стране попытка государственного переворота. Я сейчас отсюда исчезну. Ваша задача — проследить, чтобы никто не умер. Если явятся вооружённые люди, кто бы ни был, не сопротивляйтесь и расскажите, что видели.

Милиционеры переглянулись.

— Извините, товарищ Ермолов, — сказал старший сержант и представился. — Старший сержант Рюмин. Может быть, нужна наша помощь?

Я на секунду задумался. Двое вооружённых милиционеров на моей стороне могли оказаться не лишними. Вошёл в орно, глянул на их ауры. Честные ребята, верные присяге. И не без амбиций. Надо же. Однако оставлять людей без помощи милиции нельзя. Мало ли, что может случиться. Я слишком многого не знаю. Даже такую простую вещь, как функционирование аэропорта в текущих условиях, — не знаю. Будут ли отменены рейсы? И кто их отменяет, в подобных случаях? Нет, пусть остаются здесь и несут службу.

— Мы читали о вас в газете, товарищ Ермолов, — неожиданно сказал рядовой, — и по телевизору видели передачу. Мы вам верим. Моя бабушка так и вовсе говорит, что вас нам сам бог послал. Извините.

— Тронут, — сказал я. — Спасибо вам. Бабушке скажите, что всё будет хорошо. Насчёт помощи… Будьте теми, кто вы есть — представителями власти. Советской власти. Защищайте людей, предотвращайте беспорядки и панику, буде таковые возникнут. А я вас не забуду. Всё, пошёл.

Своих я нашёл в кабинете дежурного по аэропорту — лысоватого мужика в мятом костюме. От дежурного отчётливо попахивало спиртным, и он явно был растерян. Я заставил его открыть кабинет начальника аэропорта, где была спецсвязь и позвонил прямо в Кремль по номеру телефона, известному только мне.

Трубку сняли на четвёртом гудке.

— Слушаю, — с чуть свистящим мягким «ша» сказал голос на другом конце провода.

— Доброе утро, Юрий Владимирович, — сказал я. — Как ваше здоровье?

Секундное молчание.

— Серёжа?

— Я.

— Откуда ты звонишь?

— Это не важно.

— А что важно?

— Важно, где Леонид Ильич и жив ли он.

— Если я скажу, что здесь, в Кремле, вместе с Викторией Петровной, ты мне поверишь?

Я не поверил.

— Поверю, — сказал я.

— Но ему нужна твоя помощь. Всем нам.

Спокойный, чуть дающий «петуха» на высоких тонах, голос. Характерные мягкие шипящие. Слушая его, я вспомнил, что похоже выговаривает «ша» и «ща» дядя Юзик, ювелир. Забавно, два ювелира, подумал я. Только один настоящий, а у второго кличка такая.

— Что случилось?

— Сердце.

— А что с Бесчастновым? Где Гречко? Щёлоков?

— Они живы и здоровы. Серёжа, приезжай, мы всё обсудим и решим к всеобщему удовлетворению. Даю слово коммуниста, с тобой и твоей семьёй ничего не случится. Ты нужен стране.

Вот в этом, Юрий Владимирович, я ни секунды не сомневаюсь.

— Хорошо, я приеду. Распорядитесь, чтобы меня пропустили.

— Распоряжусь. А что с…- он замялся.

— С теми, кого вы послали? Не беспокойтесь. Все живы, хоть и не совсем здоровы. Ждите. Поеду через Боровицкую. И учтите, если Леонид Ильич не выживет, я очень сильно расстроюсь.

Положил трубку. Кажется, он мне поверил. Это правильно. Я не обманул и действительно приеду. Только немного позже. Вот только когда именно и как… Нет, всё-таки интриги и перевороты — не моё. Плохо я в этом понимаю. Можно сказать, совсем не понимаю. Что мне известно? Андропов сидит в кабинете Брежнева в Кремле и руководит оттуда вооружённым переворотом. В том, что переворот вооружённый, не сомневаюсь ни секунды. Как там у Ленина было? Телефон, телеграф, железнодорожные станции и мосты в первую очередь. В наше время ещё и аэропорты. Даже странно, что до сих пор не вижу войск. Были бы в аэропорту войска, подчинённые непосредственно Андропову, я бы не вырвался так просто. То есть сам-то мог вырваться, но не вместе с родителями, Ленкой и охраной. Значит, — что? У Андропова маловато войск, чтобы одновременно захватить всё, что необходимо и надёжно взять власть? Чёрт, понятия не имею, кто его мог поддержать. Дивизия Дзержинского? Возможно. Но я не знаю ни количества личного состава этой дивизии, ни какое у неё вооружение. Что в других городах страны тоже не знаю. Да ни хрена не знаю. Потому что не любил никогда политику. То ли дело на Луну полететь, базу там построить и всё прочее в том же духе.