…Ты получил от меня все, чего желал. Получил от меня власть, которой ты так отчаянно жаждал, чтобы удовлетворить свои амбиции…

«Я не хотел такого. Это было… ужасно. Я не хотел, чтобы это случилось».

…Ты не можешь мне лгать…

«Ты воспользовался моим телом, чтобы совершить ужасные дела. Моим телом. Оно должно принадлежать мне. А теперь убирайся из моей головы и дай мне побыть со своей семьей».

Я больше не мог этого выносить. Стоять в углу и шипеть себе под нос как безумец, упираясь в обои побелевшими костяшками пальцев. Нет, я не желаю такой жизни ни себе, ни любому другому человеку. Первое, что я сделаю, когда вернусь в Башни, – потребую вытащить это чудовище из моей…

…Чудовище?..

От этого слова внутри все содрогнулось, зажглись ярость и боль.

В отчаянном броске я попытался удержать контроль – попытался захлопнуть дверь…

…Я отдаю тебе все. Твои стремления стали моими собственными. Твои слабости утонули внутри меня. И со мной ты обрел любовь, которой не заслуживаешь. Даже сейчас я продолжаю тебя любить, когда в ответ ты называешь меня чудовищем. Если я чудовище, то кто же тогда ты?..

Под черепом забилась чистая, опустошительная боль. Мой разум начала накрывать темнота, но я боролся с нею, хватаясь за каждую ниточку контроля.

…Ты принадлежишь мне, Максантариус. Только мне. И ты ставишь этих людей выше меня? Людей, которые никогда не поймут тебя так, как я? Людей, которые никогда не полюбят тебя так же сильно?..

«Я не твой. Будь ты проклят, я не принадлежу тебе».

Единственные слова, которые я смог выдавить на фоне всепоглощающего усилия, но и они были быстро погребены под волной гнева и моим собственным нарастающим ужасом.

Я чувствовал, как Решайе поднимается из глубин сознания, пока мы не очутились на одном уровне. Словно на один ужасающий момент мы оказались лицом к лицу, не сводя друг с друга глаз. Каждый из нас с одинаковой силой вцепился в рычаги контроля.

И тогда существо сказало печальным, вкрадчивым шепотом:

…Ты забыл, кто ты, Максантариус…

Я невольно распрямился, и мои пальцы разжались.

Нет.

Дверь захлопнулась перед моим носом.

«Стой».

Я совершил ужасную ошибку.

Мои ноги пересекли комнату. Мои руки отперли дверь и открыли ее.

…Ты вынуждаешь меня сделать это…

С силой, порожденной отчаянием, я бросался на собственный разум, но встречал только глухую стену.

«Остановись».

Единственное слово эхом отдавалось в голове, сначала приказом, а затем безумной мольбой. Я боролся изо всех сил.

А ноги продолжали шагать.

Атраклиус стал первым, поскольку его комната находилась по соседству с моей. Я запомнил его удивленную улыбку, когда я только открыл дверь, и как она даже не успела смениться страхом, прежде чем его кровь забрызгала золотистый ковер. Я всегда буду помнить, как хрустнули покореженные очки под моим ботинком.

Следующей стала Мариска и сразу за ней Шайлия. Я запомнил одинаковые опаленные, тлеющие каштановые локоны.

«Стой-стой-стой-стой…»

Но я продолжал бороться. Я отчаянно удерживал контроль над своими мышцами, впивался ногтями, оставляя следы ужаса.

«Ты не сделаешь этого, ты не можешь этого сделать…»

Мой отец. Я запомнил, как он схватился за кочергу, еще не разглядев моего лица, как поднял ее уверенной рукой, закаленной десятилетиями его собственной службы в армии. Как при виде отпора во мне взыграла нездоровая надежда, как я бросил все силы на то, чтобы ухватиться за ускользающую нить контроля и заставить свое тело застыть на мгновение – всего на одну долю секунды. «Бей! – взмолился я. – Быстрее».

Но тут отец узнал меня и замешкался – лишь на миг, чтобы чуть вывернуть запястье и направить острый конец кочерги мне в плечо вместо горла. Слишком долго. Контроль ускользнул от меня, и я на всю жизнь запомнил тот тошнотворный угол, под которым кочерга торчала из его горла.

Потом я заглянул к Вариаслу. Я помню, как он схватил меня за запястье, но его тонкие пальцы слишком дрожали от испуга, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление.

Мать. Я запомнил единственную растерянную морщинку между ее темными бровями, то, как кончики ее пальцев коснулись моего лица, когда она падала.

А потом я вышел в холл и остановился там в огромной, гулкой тишине. Я все еще слабо царапал стеклянную стену, отделявшую меня от тела.

«Ты убил их всех. Ты убил их всех».

Фраза повторялась и повторялась в моей голове на одном дыхании.

Я уставился на дверь, наблюдая, как слабеющий солнечный свет пробивается сквозь украшавший ее полукруглый витраж. Мы с Решайе тлели в остатках его гнева, стоя на пороге жуткого, хрупкого спокойствия.

Я надеялся, что мое отчаяние скроет неправду.

Но потом чудовище прошептало:

…Ты не можешь лгать мне, Макс…

И когда мои пальцы сомкнулись вокруг ручки входной двери, борьба началась заново, с новым рвением. Она продолжалась, пока я делал шаг за шагом по лесной тропинке к знакомому сараю.

«Пожалуйста. Прошу тебя. Я еще никого и никогда ни о чем так не просил. Даже в Сарлазае. Умоляю. Прости меня. Я ошибся. Ты всегда был прав».

Моя рука распахнула дверь сарая.

Кира стояла на коленках на полу, зеленая змея обвивала ее руки.

«Пожалуйста! – взмолился я. – Я больше никогда не буду препятствовать тебе. Не совершай этого. Я сделаю все, что угодно».

На мгновение повисла тишина. Я почувствовал, как внимание Решайе переключилось на меня и он задумался.

В тот же миг я воспользовался его кратким замешательством. В безумном порыве я попытался снова взять под контроль собственное тело.

Палец на левой руке вздрогнул.

Я невольно дернул головой и приподнял руку, чтобы поднести ее к лицу.

Гнев. Вспышка нарастающего гнева.

…Сказано же: ты не можешь мне лгать…

Какая-то сила толкнула меня назад, отбросив на задворки собственного разума.

Я запомнил, что Кира была единственной, кто пытался сопротивляться, – когда она упала на пол, с кончиков ее пальцев слетела крошечная молния, хотя пламя уже ползло по ее одежде.

Я запомнил, как ловко зеленая змейка перескочила с ее руки на мою, чтобы вонзить клыки в запястье.

Лучше всего я запомнил ее лицо, копию моего, когда она смотрела на меня сквозь пряди длинных черных волос.

Но я едва помнил, как меня снова погребло под давящей тяжестью собственного сознания. Дрожь от шепота Решайе:

…Теперь у тебя не осталось никого, кроме меня…

Мы вместе погрузились во тьму.

Глава 42

Я проснулась от рвотных позывов вперемешку с рыданиями.

Лишь через несколько секунд поняла, кто я и где нахожусь. И еще позже – осознала, что голос, выкрикивающий их имена, принадлежит мне.

Кто-то держит передо мной тазик, ловя выходящую изо рта жидкую рвоту, и чужая рука убирает с лица мокрые от пота волосы.

Боги, как мне было больно. От боли я не могла дышать, не могла думать, не могла разобраться