— Ты ведёшь опасную игру, Ангел.

— С моей точки зрения кажется, что ты единственный, кто тут пострадает, — огрызнулась она.

Я стоял на обочине дороги и прижимал сердитую женщину к скоростному автомобилю. Моё сердце колотилось в груди, и размеренный ритм вторил пульсации в моём члене. Она не была безопасным вариантом, мудрым вариантом. Но по какой-то электризующе глупой причине моё тело считало, что эта женщина, проживавшая свою жизнь в серой зоне — это правильный выбор.

Я накрыл ладонью её щёку и провёл большим пальцем по её нижней губе. Свет в её глазах сменился с ярости на нечто не менее опасное. Я вибрировал от нужды. Я не мог доверять себе в такой близости к ней.

Но как раз когда я почти уговорил себя отстраниться, Лина куснула зубами подушечку моего большого пальца.

Крохотный укол боли пронесся по мне, вниз по позвоночнику и остановился в моих яйцах.

Я чувствовал её сердце, бешено стучащее возле моей груди.

Мы оба двигались одновременно. Я слегка согнул колени, а она развела ноги, давая мне место.

«Вот это. Сейчас. Она».

Моя кровь требовала большего. Любые страхи насчёт своей состоятельности в этом вопросе испарились в ночи, сожжённые жаром похоти. Мне нужно сделать её моей. Доказать ей, что она принадлежит лишь мне. Скользнув ладонями под её колени, я дёрнул вверх и в стороны, разводя её ноги, пока моя эрекция не прижалась прямо между её бёдрами. Даже когда мы полностью одеты, ощущение её тела, приветствующего моё, было почти невыносимым.

— Мне нужно, чтобы ты…

— Я не хочу нуждаться в тебе, но нуждаюсь, — сказал я, утыкаясь лицом в шелковистую кожу её шеи.

— Проклятье, Нэш, — выдохнула она. — Мне нужно, чтобы ты сдал назад и дал мне возможность дышать.

Я замер возле неё, но не отодвинулся. Я не мог. Пульс на её горле трепетал прямо под моими губами.

— Нэш. Пожалуйста? Просто отойди и дай мне дышать.

Именно «пожалуйста» прокляло меня. Я бы дал ей всё, лишь бы она давала мне всё.

Я сдержал ругательство и сделал шаг назад, позволив ей соскользнуть на землю.

— Если я не трахаю тебя ради эмоциональной поддержки, я совершенно точно, чёрт возьми, не буду трахать тебя по ненависти.

— Ангел.

Она подняла руку.

— Мы уже доказали, что не можем доверять друг другу. И я практически уверена, что мы только что доказали, что не можем доверять себе друг с другом.

— Я не знаю, как долго я смогу бороться с этим, — признался я.

Она наградила меня бесстрастным взглядом.

— Так постарайся получше.

— Я стараюсь. Я в ярости на тебя. Ты предала моё доверие.

— Ой, я тебя умоляю, — она фыркнула. — С тобой я была честнее, чем с кем-либо. Просто ты отказываешься признавать, что мир не ограничивается чёрным и белым.

— Как я и говорил, я не могу перестать думать о том, как я зол на тебя. Но мне хочется лишь опуститься на колени и уткнуться лицом между твоих…

Она зажала мне рот ладонью.

— Не заканчивай это предложение. Мы опасны друг для друга. Я не могу думать связно, когда ты ко мне прикасаешься. Мы друг для друга — худшее решение, которое только можно принять. И если я говорю такое, это кое-что да значит.

Но впервые в жизни меня не волновали последствия. Я не думал на шесть шагов вперёд. Я лишь точно знал, что хочу её. Даже если она соврала. Даже если она причинила мне боль. Даже если она собиралась сопротивляться мне во всём.

Я хотел Ангелину Солавиту.

— Прошу прощения? Я знаю, вы там в разгаре ссоры, но мне очень надо пописать.

— Заткнись, Мелвин!

* * *

Я ехал за красным Чарджером до самого участка, не отставая ни на метр. Когда мы прибыли, я выскочил из внедорожника и открывал дверцу её машины ещё до того, как она успела заглушить двигатель.

— Сдай назад, красавчик, — предостерегла Лина.

Но я уже вытаскивал тощего преступника с заднего сиденья.

— Пошли, засранец, — сказал я.

— Мне кажется, можно было бы обойтись без оскорблений, — пожаловался он.

— Обойтись можно было без синяков на её лице, — ответил я, разворачивая его к Лине. Вид её пострадавшей выпустил нечто уродливое в глубине моей души. Нечто, что хотело спустить все её проступки на тормозах. Нечто, что хотело держать её поближе ко мне, чтобы больше никто не мог к ней приблизиться.

— Говорю вам, это она на меня напала после того, как брюнетка швырнула в меня собачьи какашки, а блондинка показала сиськи. Не моя вина, что она пострадала.

Я бросил взгляд на Лину. Она пожала плечами.

— Наоми и Слоан, — сообщила она в качестве объяснения.

— Слушайте, я очень голодный, — заныл Мелвин. — Я выбежал из дома моего кузена до ужина. Как думаете, можно мне хрустящих наггетсов или тех драников в виде улыбающихся рожиц? Ну знаете, утешающая еда. Я испытываю стресс.

Иисусе. Его мать что, до сих пор обрезала корочки с его хлеба?

— Если извинишься перед дамой за то, что напал на неё, я тебя накормлю.

— Я сожалею, что твоё лицо врезалось в мой локоть, Лина. Честно. Моя мама надрала бы мне задницу, если бы я хоть подумал о том, чтобы навредить даме.

— Извинения приняты, — сказала Лина и повернулась ко мне. — А теперь выдай мне чек.

— Пошли, — пробормотал я, толкая Мелвина перед нами.

— Чёрт возьми, великолепная. Что с тобой случилось? — спросил Грейв, когда мы ввалились внутрь.

— Острые локотки, — пояснила она.

— Мне они достались от папы. Большинство частей его тела острые и жёсткие, — объявил Мелвин. — Так вот, насчет наггетсов…

Я толкнул Мелвина Грейву, пока не поддался искушению заехать ему по лицу моим локтем.

— Сделай мне одолжение и займись им. Я позабочусь о бумагах.

Лина выглядела так, будто вот-вот раскроит меня надвое взглядом-лазером.

— Мне нужно позвонить, — сказала она и вышла в коридор.

— Неплохая такая хромота, — заметил Грейв, как будто я и без него не подмечал каждое её движение.

К тому времени, когда Лина вернулась, как можно лучше скрывая свою хромоту, я уже разобрался с бумагами.

— Это для Мурты, — сказал я, передавая ей первый бланк. — А это для тебя.

Она взяла второй листок бумаги, затем наградила меня распалённым убийственным взглядом.

— Штраф за превышение скорости? Ты шутишь.

— Я остановил тебя, когда ты превысила допустимую скорость на 22 км/ч, — напомнил я ей.

Она так разозлилась, что аж