Вскоре экипаж остановился у здания Арены и оба эмриса выбрались наружу. Не обращая ни на кого внимания, Мэйрис задрал голову и принялся разглядывать здание. Его слуга остался сидеть на козлах, с беспокойством поглядывая на господ, слуга Лалиэлля Йонфи топтался поодаль, всем своим видом выражая неодобрение. Где же это видано, вместо того, чтобы в гостиницу отправиться и отужинать, возвращаться, да заниматься невесть чем? Но Лалиэллю было не до него.

«Что он там хочет увидеть?» — подивился про себя он, неторопливо следуя за другом, который шел вдоль стены, то и дело останавливаясь, скользя взглядом то по барельефам, то по выставленным в нишах тыквам, трогая стены и чуть ли не обнюхивая их. Несколько раз он едва не налетел на дард и гзартм, выходящих из здания или стоящих подле входов и обсуждающих финальный бой, но всякий раз избегал столкновения, словно на затылке у него имелась вторая пара глаз. К счастью, в общей сутолоке мало кто обращал на него внимания. Подумаешь, приспичило кому-то рассмотреть здание Арены, всякое бывает! Однако Лайлу хотелось знать, что все-таки ищет Мэрис и верить, что тот не собирается обследовать целиком все здание, весьма внушительное по размеру…

— Вот! — остановившись, заявил вдруг Мэйрис. — Это где-то здесь, я уверен.

— Что «это»? — теряя терпение, спросил Лалиэлль.

— Если б я знал! Давай войдем.

— Но это же Девятый сектор! Он для людей!

— Не важно, — отмахнулся Мэйрис и, не обращая внимания на торговцев, как раз вывалившихся из дверей шумной толпой, направился внутрь.

«О, Удра всемогущая! — удрученно подумал Лалиэлль, но все же пошел за ним, всей кожей чувствуя липкие взгляды людей и игнорируя сдавленное: “Атэл, ну куда ж вас несет-то?.. Атир узнает, ругаться станет!” Если хоть один из них хоть слово скажет про разряженных баб, клянусь, я не знаю, что сделаю…»

По счастью, никто ничего не сказал. У большинства приезжающих в Забраг людей хватало ума держать при себе свои мысли о местном укладе, нравах и обычаях. А те, у кого не хватало, обычно, не возвращались обратно. И все же, зачем Мэйрису понадобилось идти внутрь?

Тот же вопрос возник и у смотрителей Арены, которые, впрочем, не пытались помешать высокопоставленным агрх-гзартмам, лишь посетовали, что неподобающее тут для них место. Лалиэлль, брезгливо подобравший полы плаща, был с этим совершенно согласен. Плевки, объедки, ореховые скорлупки, запах дешевого пива и плохо вымытых тел… Но не бросать же друга одного!

— Скажи, почтенный, не случалось ли здесь за последние дни чего-то необычного? — спросил он, поманив к себе одного из смотрителей — того, что с виду был постарше и посообразительней.

— Необычного, та атэл? Дайте-ка подумать… — Кожа на лбу слуги собралась складками, уши зашевелись. — Драка тут едва не приключилась давеча, ну да это вам вряд ли интересно, а для нас и необычного ничегошеньки нет, люди ведь завсегда так во время боев. Сделают ставки, а как проиграет кто, лезут в драку. Мы уж привычные, быстро разнимаем драчунов, да выводим вон. Вот на той неделе, признаюсь, оплошали, не успели добежать вовремя, да не сразу поняли, что неладное проглядели. Видать, один из людей толкнул другого, а тот сдвинул с места одну из тыкв. Когда мы смотрели, все ладно было, а после та возьми, да и упади! Разбилась вдребезги, хорошо хоть, не зашибла никого.

— Да, неприятно. Постой… кажется, когда мы смотрели с улицы, все тыквы стояли на месте?

— Та атэл, тут дело-то такое, — зарумянился смотритель, явно польщенный тем, что удостоился внимания и продолжительной беседы с агрх-гзартмой, на которого в другое время мог разве что издали полюбоваться. — Тыкву нам принесли новую прямо на другой день. Приходим, значит, утречком, а она ждет на крылечке — да такая пригожая! И узоры на ней — загляденье просто. Видать, прознал кто-то о случившемся, да и решил помочь. А то ведь и вправду, хоть и высоко была та ниша, но все равно, заметно было, что нет в ней тыквы-то. Может, сами артмы Древнего Дома расстарались… — понизив голос, доверительно шепнул смотритель. — Кто б еще такую громадину смог так быстро изукрасить-то? Или, может, отдали одну из тех, что к конкурсу готовили.

— Благодарю, почтенный, — кивнул Лалиэлль и, попросив указать ему, где находится тыква, о которой идет речь, поспешил наверх, перешагивая сразу через две ступеньки, уже уверенный, что найдет Мэйриса подле того самого шедевра художественной резки по овощам.

Так оно и вышло.

— Именно с ней что-то не так, верно? — Лалиэлль жестом остановил Йонфи, который сунулся было вперед.

— Верно, — Мэйрис посторонился, давая ему подойти ближе и как следует разглядеть все самому.

Стоя плечом к плечу, друзья смотрели на искусную резьбу, покрывающую глянцевые бока тыквы. Сцена финального боя пятилетней давности была выполнена, что и говорить, мастерски. В одной из огр, занесшей кулак для победного удара, без труда угадывалась Тилшарг Гора. В другой — Вилдшарг. Руку огры оплетал цветок, который оба узнали с первого взгляда.

— Если бы я не был уверен, что не делал этого, я бы поклялся, что это моя работа, — мрачно произнес Мэйрис.

— А я бы поклялся, что эти узоры нарисованы мной!

Они обменялись взглядами.

— Едем. Не знаю, что все это значит, но мне это не нравится. И я хочу кое-что проверить, — решительно произнес Лалиэлль и, подозвав Йонфи, велел: — Стой возле этой тыквы и охраняй ее.

— Атэл! — возмутился тот. — Да как же…

— Как-нибудь. Стой здесь, я сказал. И не позволяй никому тронуть эту тыкву. Хотя… что-то мне подсказывает…. Впрочем, не важно. Карауль.

И, не слушая жалобных возражений слуги, поспешил вслед за Мэйрисом вниз по лестнице, обратно на улицу, уже не обращая внимания ни на людскую вонь, ни на грязь под ногами.

— А теперь объясни, что ты почувствовал, — потребовал Лалиэлль, когда они уселись обратно в экипаж и велели вновь везти их в гостиницу. Ни тот, ни другой не заметили стоящую поодаль пожилую шаманку и высокую поджарую дарду с коротко остриженными волосами, проводившую их повозку задумчивым взглядом.

— Если бы я мог точно объяснить! В какой-то момент… Я ведь рассказывал тебе, как стражи чувствуют приход Красной Луны?

— Неоднократно.

— Все чувства обостряются, меняются запахи, звуки, само течение времени словно замедляется для нас. Ты просто всей кожей чувствуешь опасность, — не слушая его, произнес Мэйрис, явно вновь погрузившийся в собственные мысли. — И во время боя — всего на миг! — я почувствовал нечто похожее. Мимолетное, будто дуновение ветра. Как тень, которая вдруг упала на арену. Думал, показалось. Но,