— Ты ведь знаешь ма Дойл?

Нат слегка оживился, и насмешку сменил осторожный интерес.

— Ма Дойл подобрала меня после того, как пропала моя мать, — продолжил я. — Она уверена, что ты не трогал ту девчонку.

Из Ната словно выпустили воздух, и он обмяк, уставившись в кружку.

— Нет, не трогал.

— Я доверяю мнению ма.

Нат метнул на меня взгляд, и я заговорил тише:

— Но расспросить тебя обязан. Ты слышал что-нибудь об убийствах на реке?

— Слышал. — Нат изменился в лице, и в его глазах поочередно мелькнули ужас, затравленность и, наконец, уныние. — Вы считаете, что это сделал я… — тускло пробормотал он. — Из-за того случая…

— Где ты был в пятницу во второй половине дня?

— Здесь, — помявшись, ответил Нат.

Я встал и снова подошел к барменше.

— В пятницу Нат был в «Золотом роге»?

— А как же, — буркнула женщина, не переставая протирать бокал. — Сидит у нас чуть не каждый вечер, хлещет пиво до тех пор, пока до краев не нальется.

— Когда он появился в пабе?

Барменша, задумавшись, скривила губы.

— Притащился в час дня, сразу после того, как я заступила на смену. Ушел после полуночи.

— Точно?

Женщина перевела взгляд на Маклафлина, и, к моему удивлению, ее суровое лицо смягчилось.

— Несчастный дурачок… Нечестно та девчонка с ним поступила. — Она вновь глянула на меня. — Не знаю, кто в тот день орудовал на Темзе, только это был не Нат. Он так набрался, что на ногах стоять не мог.

— Точно это была пятница? Вы не путаете?

— Ну да, как раз последний день моей смены. — Барменша обернулась к мужчине с отвисшими, словно у моржа, брылями. Тот сидел на одном из табуретов у стойки, делая вид, что не прислушивается к разговору. — Дик, ты ведь был у нас в пятницу. Видел Ната?

— Ну да. Я как раз около трех решил перекинуться в картишки. Нат сидел вон за тем столиком. — Морж ткнул пальцем в угол, где задумался над своей кружкой Маклафлин. — Он там всегда сидит.

Так… Значит, алиби Ната подтверждают два человека.

— Как вас зовут?

Если барменша замнется, — не факт, что ей можно верить. Однако женщина ответила без колебаний:

— Марджери Флексвелл. А это — Дик Коннелли, — мотнула она головой в сторону моржа.

— Спасибо. — Я положил на стойку несколько монет. — Налейте Дику пинту за мой счет.

Морж благодарно кивнул, и монеты скрылись под пухлой дланью барменши. Вернувшись к столику Ната, я занес имена в записную книжку.

— К тебе никаких вопросов не будет. Обещаю, — сказал я, подняв глаза на Маклафлина.

Он с сомнением посмотрел на меня и вновь поднес кружку ко рту.

В глубине души у меня шевельнулось желание присесть рядом и попытаться убедить парня: как бы мерзко он себя ни чувствовал, жизнь продолжается. Все переменится. Пройдет десять лет, и Нат найдет себе работу по душе, обретет любовь, и, может, эта женщина полюбит его в ответ, забыв о тех днях, когда Нат вел себя, как последний осел. Встретит друзей, которые не постесняются наставить его на путь истинный…

Маклафлин нахмурился — похоже, хочет, чтобы его просто оставили в покое.

И все же я предпринял попытку:

— Запомни мое имя. Я — Майкл Корраван. Если потребуется помощь, обращайся. Могу подыскать тебе работу, выдернуть тебя из этой трясины. Связаться со мной можно через ма Дойл. Слышишь, Нат?

— Не нужна мне помощь от таких, как вы.

Нат сопротивлялся, но упреки Белинды крепко засели в моей памяти, потому я и уловил в голосе парня нотки стыда и какой-то внутренний зов. Нет, он не молил о спасении — это было нечто другое.

— Послушай, я действительно выбрался в свое время из болота и лишь потому, что не отказывался от помощи после того, как ушел из Уайтчепела. — Мне вспомнился мистер Гордон, офицер из полицейского участка в Ламбете. — Мне помогали не раз, и я в этом нуждался. Тоже был молод и упрям, в то время как мне еще многому предстояло научиться, — откровенно сказал я. — Если бы не один полицейский из Ламбета, я уже сто раз сыграл бы в ящик.

Похоже, стену недоверия удалось пробить, пусть и ненадолго. Нат испытующе поглядел на меня и все же смолчал. Я заговорил снова:

— Нат, мое предложение в силе. Обращайся в любое время. Договорились?

Он кивнул. Уже неплохо.

Выйдя на улицу, я задумался: чем заняться дальше?

Совсем недалеко, в десяти минутах ходьбы, находилась редакция «Фалкона». Туда я и направился. Толкнув входную дверь, поднялся на второй этаж, где работали наборщики. Их ловкие и быстрые пальцы так и мелькали, вытаскивая свинцовые литеры из гнезд в деревянных ящичках.

— Где можно найти Тома Флинна? — спросил я у ближайшего наборщика.

— Наверху, — не отрываясь от работы, бросил тот.

Поблагодарив его, я взобрался по шатким ступенькам. В темноте по такой лестнице подниматься не стал бы. Из двери в конце коридора выбивался конус света, и я заглянул в щёлку. В комнате стоял Том, склонившись над заваленным старыми газетами столиком.

— Том!

Он поднял глаза и приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, Корраван.

Я оглянулся в поисках стула, а Флинн тем временем подвинул ко мне газетную страницу.

— Похоже, я нашел новости о суде, который вас интересовал.

— Ну зачем вы, Том… — пробормотал я, немало удивившись.

— А… — махнул он рукой. — Все равно искал одну статью по работе. Заодно обращал внимание на новости о судебных процессах. И вот — сами видите, это нельзя было не заметить.

И правда, заголовок был набран дюймовыми буквами:

«ДОКТОР ИЗ ВЕСТ-ЭНДА ОПРАВДАН».

Том наклонился над столом, потирая изувеченный палец.

— Вот смотрите: четыре года назад доктор Форсайт диагностировал у пациентки камень в почке. — Репортер ткнул пальцем себе под ребро. — На самом деле у больной случился аппендицит. В итоге женщина умерла. Сразу возник вопрос: не был ли Форсайт пьян во время вызова? Так или иначе, дело замяли. Поверенный Форсайта — Бартоломью Гриффитс — прожженный малый.

Нетрудно представить, как доктор Форсайт клянется на Библии, пытаясь спастись от тюрьмы и необходимости продавать практику. Я быстро просмотрел статью, однако Том в своем коротком пересказе не упустил ничего важного.

— Какой вы молодец, Том, — похвалил его я, но репортер лишь отмахнулся.

Так или иначе, помогая мне, сил он приложил немало. Пинтой эля тут не обойдешься, а я привык платить по своим долгам. Пришлось рассказать все, что мне было известно к сегодняшнему дню, взяв с Тома слово, что он