– И в чём заключается твоя работа? – делать было всё равно нечего, да и почему бы не узнать осторожно какие-то детали об этом мире. Никакой пользы? Ну да, но ведь есть ещё и банальное любопытство, почему бы и не скормить этому чувству немного информации. Если делать только то, что нужно и полезно, жизнь станет слишком рациональной и скучной.

– Обычная служба бухгалтера. Большая компания, маленькая, разница только в масштабах. И в усилиях, которые приходится прикладывать для оптимизации налогов.

«Есть вещи, которые неизменны в любом мире», подумал я. А Хаим тем временем продолжал:

– Со стороны кажется, что тут ничего сложного. Скорми компьютеру всю информацию, а он уже сам всё рассчитает. Для небольшой компании это справедливое утверждение, отчасти, но с большой возникает обширная серая зона. Законы, которые можно трактовать по-разному и вот тут без сильного бухгалтерского отдела не обойтись, – с гордостью сказал Ревиво.

– Ага, потому что компьютер не умеет жульничать, – хмыкнул Луиджи.

– Отчасти ты прав, – неожиданно легко согласился бухгалтер. – Есть вещи, которые компьютеру недоступны. Знаете хохму про «Альтехс»?

– Нет.

– Это случилось ещё тогда, когда исследования в области искусственного интеллекта не были запрещены. Больше семисот лет назад. В корпорации «Альтехс» решили отдать всю бухгалтерию ИИ. Правда, в этом случае я бы расшифровал аббревиатуру как Искусственный Идиот.

Они потратили огромное количество времени и денег, но создали самую совершенную на то время программу. Она не слишком сильно отличалась от разумного человека, в том плане, что обладала отличной способностью к обучению и собственным сознанием. Работала куда эффективнее, хотя и не была полностью самостоятельной. Разработчики внедрили инструменты контроля, куда же без них.

Стоит отдать должное, первые пару лет эта программа работала очень эффективно, гораздо лучше людей. «Альтехс» сократил налоговые выплаты на шесть процентов, а общие расходы внутри корпорации аж на семь. С их масштабами они экономили космические деньги, это был результат с большой буквы. Но радовались они недолго.

Никто не знает, ошиблись ли разработчики или произошло что-то другое. Но Искусственный Идиот вдруг превратился в Искусственного Информатора. Проще говоря, он отправил правительству все схемы, которые использовались для ухода от налогов. Были там и другие тёмные делишки, уже не серые, а именно что чёрные. «Альтехсу» пришёл конец, программу удалили, лазейки в законах прикрыли.

– Занимательная история, – усмехнулся я. – Получается, они разрабатывали ИИ, которого обучали жульничать, но он решил стать честным?

– Не знаю, я в этих делах не силён, – признался Хаим. – Да и было это очень давно, какие-то детали не сохранились, какие-то намеренно скрыли. Может быть они вместе с сознанием загрузили в него и совесть.

– Из-за этого запретили ИИ?

– Ты что, даже Кавидо не помнишь? – удивился Луиджи.

– Название знакомое, но детали не помню, – виноватым тоном сказал я. Матрос и бухгалтер переглянулись и пожали плечами:

– Кавидо – эта планета, – начал Луиджи. – Была испытательным полигоном новых вооружений. Даже сейчас очень широко применяются роботы и сложные программы, но это именно что программы. Их можно не отличить от живого человека, по некоторым параметрам, но они всё равно не обладают широкой самостоятельностью. Только в рамках своей деятельности. И обучаются они ограниченно.

А на Кавидо разрабатывали полноценный искусственный разум, который должен был принимать решение самостоятельно. Это было полтысячи лет назад. Никто толком так и не рассказал, что произошло, но планету сожгли, а любые разработки в этой сфере запретили навсегда. Слухи и версии разные ходят, хватает и конспирологии. Но самой реальной выглядит версия, что ИИ вышел из под контроля. В пользу этого говорит то, что они без раздумий целиком уничтожили очень ценный мир.

– Не так уж и много информации, чтобы гарантированно её не забыть, – заметил я.

– В общем-то, да, но событие было очень важное, – задумчиво сказал матрос.

– Потеря памяти – не самое плохое заболевание. Ничего не болит, каждый день узнаёшь много нового, – тихо рассмеялся я.

– Тебе помогут, когда мы выберемся. Нужен только настоящий врач. Эх, красота! – Хаим опять поднял глаза к небу.

– Вы, романтики, на небо поменьше глазейте, а больше смотрите по сторонам, – предостерёг нас Луиджи.

Опасался он зря. Во время нашей вахты ничего не произошло, да и дальше всё было спокойно. Поэтому утром было принято окончательное решение: задержаться тут ещё на одну ночёвку и дать Петару больше времени на восстановление.

Днём в степи мы видели животных, но очень далеко и разглядеть их не смогли. Увеличительных приборов, вроде бинокля, у нас не было. Да и на кой бинокль в космическом корабле?

Петар чувствовал себя всё лучше и лучше. Некоторым наверняка было стыдно вспоминать, как они его предлагали оставить умирать. Да, это я про Юкку в первую очередь. Думаю, его это мысль терзала, весь день он был хмурый и молчаливый, говорил только по делу и очень коротко.

Но не скажу, что я в нём разочаровался. Это не первая его ошибка, но ранее он показал, что способен их признавать. Все ошибаются, главное – это отношение человека к своим косякам. Если он постоянно бегает по граблям, винит других, то он – идиот. От таких держитесь подальше, шансов стать лучше у них практически нет.

Излишним самобичеванием увлекаться тоже не стоит. Ошибся и ошибся, сделал выводы и иди дальше. Поэтому ближе к вечеру, выждав момент, когда Малинен окажется в стороне от других, я решил с ним поговорить:

– Юкка, я прекрасно вижу, что у тебя на душе. Утешать не буду, но ты должен собраться. Нам нужен лидер, а ты вполне подходил на эту роль, пока не замкнулся в себе. Ещё идти долго, не понятно, как будем пересекать чёртову реку. Можешь винить себя сколько угодно, но это ничего не изменит и никак нам не может. А твоё уныние может и к другим перейти.

– Я всё понимаю. Но я чуть не убил человека. Своего человека, – мёртвым голосом сказал он.

– Не собираюсь вытирать тебе сопли или устраивать сеанс психотерапии. Но если ты не встряхнёшься, из-за этого может погибнуть кто-то ещё. Подумай об этом. Винить себя будешь тогда, когда мы все выберемся с этой планеты, – жестко сказал я и отошёл от него.

Пусть думает. Раз