— Кто? — Мия была смущена и не на шутку удивлена тем, что шестилетний ребенок уже влюблен. — Он твой знакомый мальчик?

Линнея разразилась смехом, а Хокон ухмыльнулся.

— Нет, Эш Кетчум — герой покемонов, — пояснил он. — Линнея обожает эти мультики.

— Мультики? — Мия слышала о покемонах от сводных братьев, которые с увлечением собирали карточки из сериала, но мысль о том, что Линнея воспринимала персонажей как реальных существ, за которых можно выйти замуж, казалась странной. Тем не менее та была совсем маленькой и явно обладала большим воображением.

— О, хорошо, тогда будем надеяться, что он тебе приснится.

— Тебе лучше приготовиться ко сну. Чем скорее ты заснешь, тем скорее начнешь видеть сны, — сказал Хокон, и на этот раз Линнея не стала спорить, просто взбежала по лестнице, обняв Мию на прощание.

Позже тем же вечером Мия лежала на своей стороне кровати, глядя сквозь открытое окно в шведскую летнюю ночь. В это время года никогда по-настоящему не становилось совсем темно. Пейзаж купался в мягком сиянии, отчего все казалось невесомым, парящим в воздухе. Должно быть, викингам он представлялся таким же, и Мия задумалась: ценили ли они эту красоту так же, как она. Ее сад был местом, полным теней и шепчущих звуков, воображаемых или нет, и у нее возникло внезапное желание перенестись туда.

— Ты скучала по мне? — Голос, раздавшийся рядом с ней, не был воображаемым, и, к сожалению, она не хотела его слышать.

Она жаждала слиться с другим человеческим существом — с тоской, которая застала ее врасплох своей свирепостью, и она знала, что последним человеком на земле, которого хотела бы коснуться, был Чарльз.

Эта уверенность росла в течение всего вечера, так как каждая мелочь, которую он говорил или делал, бесила ее. Если раньше она сделала бы скидку, посчитав милым, что он придерживается своего твердого мнения обо всем на свете, теперь она только раздражалась.

Чарльз долго рассказывал Хокону о знаменитых людях, которых представляла его фирма, и докучал Айвару своим мнением о последней серии «Звездных войн». А потом начал говорить о том, как он надеется, что Мия скоро продаст этот дом и этот участок. Когда Хокон мягко осведомился, хочет ли этого Мия, лицо Чарльза потемнело.

«Должна хотеть, если это в наших с ней интересах. — Щеки Чарльза разрумянились от нескольких выпитых бутылок крепкого пива. — Я имею в виду, какой смысл владеть тем, что мы не можем использовать? Кто захочет проводить каждое лето в этом богом забытом месте?»

«Э-э, допустим, я», — пробормотал Айвар, но Чарльз его не услышал.

Мия видела, как дернулись губы Хокона, но он оставался серьезным, когда ответил:

«Ну, хотите верьте, хотите нет, но на самом деле есть люди, которым нравится коротать здесь время».

Чарльз не заметил слегка саркастического тона и беспечно продолжил:

«Да, да, но они шведы, они к этому привыкли. И если здесь дождь или что-то еще, они могут собрать вещи и уехать домой в город. А если мы приедем сюда, то точно не сможем сесть в машину и в два счета вернуться в Лондон. Кроме того, если хочется летом дождя, всегда есть дом моих родителей в Девоне».

Мия промолчала, зная, что еще больше разозлит его, если выскажет свое мнение.

И теперь его вопрос, произнесенный шепотом, повис в воздухе, хотя «шепот» было не совсем подходящим словом, так как в ночной тишине его голос звучал очень громко.

Мия не знала, что ответить; по правде говоря, она совсем не скучала по нему. Чарльз, казалось, не обратил внимания на ее молчание. Его рука потянулась под одеяло и начала медленно подниматься от ее живота вверх, но она почти сразу остановила ее, оттолкнула и отодвинулась подальше.

— Не надо, пожалуйста, в этом доме очень тонкие стены. Помнишь, как ты жаловался на бабушкин храп?

Год назад ее бы не беспокоило, подслушивает ли кто-нибудь, как они занимаются любовью, но мысли о том, что Хокон с маленькой Линнеей так близко, не говоря уже об Айваре внизу, было достаточно, чтобы охладить любой пыл с ее стороны. Не то чтобы она испытывала что-то подобное — совсем наоборот.

Это должно было закончиться, но не так, посреди ночи. Она сжала кулаки под одеялом и проглотила слова, которые так и норовили вырваться наружу. Она скажет ему завтра.

С сердитым ворчанием он перевернулся на бок, очевидно приняв ее отказ, хотя и с неохотой, и она вздохнула с облегчением, когда услышала, как он захрапел.

Да, завтра. Определенно.

Она сунула руку под подушку, чтобы взбить ее, и нашла цветы, которые положила туда. О господи. Приснится ли ей кто-нибудь на этот раз? Вряд ли.

Но сны, когда они пришли, оказались кошмарами, и она проснулась на рассвете с колотящимся сердцем, с трудом выбравшись из-под одеяла. Она была заперта во тьме, холоде и сырости, в каморке с твердым земляным полом, без надежды на спасение…

Мия села и стала ждать рассвета. Она не собиралась возвращаться в свою тюрьму.

Хокон едва показался на следующее утро; судя по одинаково хмурым взглядам Мии и Чарльза, дело пахло крупным скандалом. Он не совсем понимал, что происходит, но вчера вечером он почувствовал напряжение между ними, а Мия не выглядела особенно довольной, увидев своего жениха. Бедный парень. Чарльз какое-то время казался совершенно подавленным, пока пиво не помогло ему прийти в себя. Потом он стал разговорчивым — слишком разговорчивым. И, о боже, у этого парня имелось свое мнение. Конечно, дело было не только в алкоголе, но Хокон нашел Чарльза слишком высокомерным, как будто ничьи мысли не имели значения, кроме его собственных. Несколько раз, когда Мия пыталась вставить слово, ее взгляды отметались в сторону, особенно когда это касалось будущей судьбы домика. Хокон даже не знал, что она якобы подумывала о продаже дома — в разговорах с ним она не давала ни малейшего намека на это, — и он мог понять ее нежелание, особенно учитывая, что у нее, видимо, была очень сильная связь с бабушкой. Чего-то Чарльз явно не догонял. Что случилось с этим человеком? Бесцеремонность, не дающая себе труда оглянуться вокруг.

Но это была не проблема Хокона.

— Линнея, Айвар, давайте пойдем и посмотрим, держит ли лодка Мии воду. Если нет, нам нужно будет что-то придумать.

Маленькая весельная лодка, когда они вытащили ее из темноты сарая на солнечный свет, была в неплохом состоянии и требовала лишь небольшой починки с нанесением герметика или чего-то подобного. По крайней мере, до острова доплывет, а это все, что им нужно. Он попросил детей помочь соскрести старую краску и принялся конопатить корпус.

Примерно через час он услышал, как хлопнула дверь и взвизгнули шины, когда машина умчалась прочь. Похоже, жених Мии уехал разгневанным.

Он подождал еще полчаса, а затем вернулся в домик, чтобы посмотреть, все ли в порядке с Мией. Он нашел ее сидящей на веранде с чашкой чая, который, судя по состоянию молока в нем, давно остыл.