Во-первых, это вопрос «критической массы». Допустим, семь миллиардов человечества. Вот такой вопрос: 50 тысяч человек хватит для того, чтобы «всковырнуть» эти семь миллиардов в их инерции? В частности, в Гражданскую войну в России те силы, которые были подняты Гражданской войной и Революцией, – их не хватило; выражаясь языком национал-социализма, «не хватило огня, чтобы расплавить мировой лёд». В итоге консервативный термидорианский контрреволюционный натиск сталинизма заново заморозил всё это дело, а потом всё перешло в постсоветскую стадию, в коллапс. А там были задействованы очень мощные силы. Понятно, что там были встроены мощные дефекты в плане отсутствия монотеизма, отсутствия метафизики монотеизма (как бы вертикальной сверхзадачи и так далее), но мы должны понять, что нам предшествует бесконечное количество провалившихся, неудачных человечеств. Мы можем стать одним из них. Тогда мы будем пылью среди пыли, то есть звёздной пылью, которая не имеет оправдания, катарсиса, суда, – даже ад не является достойным нас. Вопрос «критической массы» – это один момент. Второй момент: если «критической массы» не хватает, то на этом этапе человечество сходит в затмение, наступает коллапс и открытие нового Золотого века.

Как наступает затмение? Оно наступает очень просто: в какой-то момент люди просыпаются и оказывается, что они все забыли язык. Посткоммуникация – это прямое нисхождение к тому состоянию, при котором следующим шагом будет забвение языка. Но как только люди будут забывать язык, они становятся «маугли». То есть, допустим, привели белку в эту комнату, и она смотрит и не знает, что это – книги, это – видеокамера, для неё это просто кляксы, пятна феноменологии, которые она даже не может идентифицировать, потому что это не знакомое пятно типа «куст», за которым может быть пятно типа «заяц», а это нечто непонятное, чего она не видит как такового: просто в целом ей это будет внушать ужас, и она сдохнет очень быстро.

Махди не приходит к человечеству, которое проиграло, потому что Махди – это Ведомый, – он не может ошибаться. И он не может возглавить тех, кто проиграл. Приход Махди означает, что цикл будет завершён, но это приход перед самым концом, когда начинается Армагеддон, то есть когда начинается последняя битва. Нет предварительных приходов, нет репетиций, нет приходов, которые длятся невероятное количество лет. Перед самой битвой с Даджалом (Антихристом) осуществляется приход Мессии и Махди. И это только в том случае, если это – выигрывающее человечество. Потому что Антихрист появляется для того, чтобы собрать «комитет по встрече Антихриста», то есть своих присных, и вместе с ними перейти в Золотой век, где их встретит «Будда будущего века» и напишет им законы «нового Ману», и дальше это будет новый цикл. А это человечество исчезнет.

Можно ли полагать, что формат политического ислама, функционирующий сейчас на Ближнем Востоке, является тем самым истинным политическим порождением тех самых людей, которые могут прийти к победе, а не очередным симулякром или проектом каких-то сил?

Мировая система никогда не воюет сама с собой – это гарантировано. Можно создавать на уровне игр, скажем, политические «биполярности», когда холодная война была формой «разводки». Вашингтон и Москва через красный телефончик договаривались, строили всех остальных: Ангола пойдёт «налево», Сомосы пойдут «направо» и так далее. Эти все игры понятны, а реальной аутентичной борьбы мировая система против себя не допускает.

Все симулякры основаны на имманентных идеях горизонтального генезиса. Идея, основанная на вертикальных проекциях, – на Откровении (не важно – христианская, иудейская, исламская) – аутентична. Например, милленарийские секты времён Позднего Средневековья (Возрождения), гуситы, табориты, адамиты – это всё «аутентик». Это была борьба с Системой. В условиях, когда «критической массы» не было, концептуальных элементов не хватало, силы противника (имеется в виду, например, католическая церковь, абсолютистское государство и так далее) были слишком мощны, поэтому эти секты в этой борьбе были обречены, но они были «правильные».

Все симулякры основаны на синкретических подменах – либо на экономическом материализме, либо на синкретических подменах нью-эйджевского типа (мунизм, Асахара). То есть они состряпаны на коленке. Видно, что это сделано «лабораторным» путём, они легко расшифровываются и никогда не имеют аутентичной оптики в своих задачах.

Взять, допустим, советский марксизм. Советский марксизм на вид выглядел логично, но у него была очень странная «оптика»: его аргументация была (в силу его материализма и так далее) построена абсолютно на базе «аргумента тела», то есть так же, как у Лукреция. «О природе вещей» – там у Лукреция атомарный мир, где атомы, летая и стукаясь, создают тела, а тела там бывают грубые – животных и людей, а бывают тонкие – богов и демонов и так далее, и дальше эти тела «чувствуют» – сенсуализм, дальше мы переходим к гедонизму и так далее.

Самое главное в либерализме – это «аргумент тела», а максимальная, оптимальная сверхзадача в аргументе тела – это комфорт. Если взять советскую «оптику», она очень странная, потому что там большое значение имел героический дискурс: Павка Корчагин, преодоление невероятных трудностей и так далее. Но ради чего? Ради комфорта тела, вынесенного в некую перспективу, то есть сначала я помашу кайлом по колено в болоте, может быть, даже сдохну, но зато мой внук через лет пятьдесят будет в полном комфорте грубого телесного плана. Это странный подход – он как минимум шизоидный. Сразу надо смотреть, на что нацелена та или иная идеологема.

Вообще есть три универсальных клуба, которые ведут борьбу между собой. Четвёртый клуб – это «молчаливое большинство», это массы. Это – Традиционалистский клуб, который базируется на символе «то есть то, что здесь – это символ того, что там, наверху». Либеральный клуб – он на «аргументе тела», то есть «сидим здесь, нам хорошо, максимум комфорта в этой жизни – и это единственное, что есть». И Радикальный клуб, который говорит, что сознание угнетено Бытием, и его необходимо эмансипировать, потому что эмансипация сознания – это то, что решает задачу, существующую не для нас, не для человечества, а существует задача, которая задана внутри Божественной Мысли.

То есть представьте себе мысль математика, решающего теорему, которую нельзя доказать, – это некая парадоксальная теорема, которая не имеет решения, но должна быть решена. И сам математик не может этого сделать. Она выносится какому-нибудь идиоту, который едва бормочет, и он чудесным образом отвечает. То есть Божественная Мысль создаёт проект Адама внутри Бытия, антитезы Божественной Мысли, и он должен решить эту теорему.

Поэтому мы в своей борьбе решаем вопрос эмансипации сознания не для того, чтобы хорошо жить и даже не для того, чтобы получить Рай. То, что мы попадем в Рай, если мы преуспеем, – это побочно, это «сопутствующее», это не главное. Многие