Все мы напивались в баре

С Джонни О’Тулом и его шрамом

И переходим к непревзойденному авторазрушению Aerosmith… нашему бесконечному шоссе в ад (молодец, Ангус!)…

Midnight lady

Situation fetal

Vaccinate your ass with your phonograph needle…

Ridin’ on the wheels of hell

Smokin’ up our axle grease

Полночная леди

Фертильная ситуация

Вакцинируй свою задницу иглой для граммофона…

Мы катаемся на колесах ада

И курим всякое дерьмо

И завершаем надеждой на то, что этот кислотный дождь прекратится…

Rock and roll

Junkie whore

Got my foot inside the door

Knock knock, knock knock, knock

Nobody’s keepin’ score

Bad times go away

Come again some other day

Рок-н-ролл

Грязная шлюха

Моя нога уже в двери

Тук-тук, тук-тук, тук

Никто не ведет счет

Уходите, плохие дни

Заходите когда-нибудь еще

На второй стороне – помните, когда у альбомов еще было две стороны? – было несколько крутых песен: Three Mile Smile, Reefer-Headed Woman и Bone to Bone. Последнюю песню, Mia, я посвятил своей дочери, потому что скучал по ней и почти все с ней пропускал.

Rock-a-bye sweet lady gypsy blue

Ooh, the nightingale’s singin’ her song in the rain

Hush-a-bye sweet lady soft and new

Ooh don’t you cry, the wind she’s a-screamin’ your name

Баю-бай, милая леди-цыганочка

О, соловей поет ее песню в дожде

Тише, милая леди, нежная и новая

О, не плачь, ветер кричит твое имя

На сцене за усилителями, за занавесами, была небольшая комната, закрытая для команды, туда не допускался никто, кроме членов группы. Именно там на столе были разложены наркотики, чтобы мы могли отойти во время шоу и снюхать кокаин или героин… любое лакомство на наш вкус.

У нас часто заканчивалась дурь, и тогда мы извивались! Какое, блядь, замечательное слово, и-з-в-и-в-а-т-ь-с-я. Змееподобное слово, звучит в точности как само действие. Как и слово зачехлять. Зачехлите оружие! О, это так сексуально! Зачччехххлите! Восхитительное слово, это как есть виноград или вишню, хорошую, твердую, только созревшую, и убедиться, что откусил достаточно, чтобы проткнуть кожу, но не повредить зубы о косточку внутри.

Тогда наркотики были частью рок-н-ролла. Никто не знал, что будет после многих лет наркомании, и всем было плевать. Это было нужно. Так все делали, даже копы.

Oh the backstage is rockin’ and we’re coppin’ from the local police

That’s right the local police

Or the justice of peace

За кулисами все зажигают, и мы покупаем у местной полиции

Именно у местной полиции

Или у мирового судьи

Промоутеры выкладывали все за кулисами. Там были тарелка с едой и гора наркоты. И даже если ты не хотел накидываться в этот день, даже если у тебя отваливался нос, потому что он уже был весь в крови от дури, все равно на концертах этого не избежать. Ой-ой! Такая была обстановка.

К концу семидесятых в некоторые вечера я был настолько под кайфом, что нашему тур-менеджеру, Джо Баптисте, приходилось выносить меня на сцену. Промоутер сидел в гримерке с выражением ужаса на лице. Я почти в коматозе, а у него гипервентиляция. Он думал, что выставляет легендарную денежную корову Aerosmith, но теперь с него снимут штаны, потому что певец вышел из строя. Он жив или мертв? Что мне делать? «Давайте, вытаскивайте его на сцену. Не знаю, как он отыграет концерт, но там слишком много народу».

Без проблем. Как только мои ноги касаются сцены, я начинаю носиться. Я не знаю, как это происходит, но да, ты встаешь перед двадцатью тысячами людей, и это уже наркота, это заряженная атмосфера.

И все же поезд шел дальше, мы продолжали нюхать, пока не наступил один день в конце 1978-го, не знаю, где мы были, может, в Спрингфилде, Иллинойс, и я отключился во время исполнения Reefer Headed Woman.

I got a reefer headed woman

She fell right down from the sky

Well, I gots to drink me two fifths of whiskey

Just to get half as high

When the—

Я познакомился с женщиной-воякой

Она упала прямо с небес

Что ж, а я выпил две бутылки виски

Чтобы хоть немного напиться

Когда…

И потом я падаю на сцену, как рыба на суше.

Я редко заходил настолько далеко, но эти несколько раз произошли из-за маленькой проблемки с балансом между ракетным топливом и бухлом. Иногда ты пьешь и выходишь на сцену с пустым желудком, и вот ты прыгаешь, потеешь, от прожекторов отдает жаром, и тогда тебе быстро становится хуево. Когда ты сидишь, укол в задницу распространится по твоей системе за двенадцать-пятнадцать минут. Но если ты бежишь марафон и часто вдыхаешь и выдыхаешь, а-ха-а-ха-а-ха-а-ха, а давление все поднимается, то все будет готово примерно через три минуты после того, как иголка проткнет жопу, из-за ускоренного метаболизма.

И вот что произошло… я был в Портленде, Мэн, напивался. Только прошло Рождество 1980 года, и я ждал, пока приедет Биби. Она там жила, и я был очень взволнован из-за нашей встречи. Она забеременела в Германии, и после тура мы почему-то расстались. Наверное, я был в стадии отрицания, что это мой ребенок, а ей я уже порядком надоел, и она решила, что Тодд Рандгрен будет отцом получше. Биби показала мне фотографии маленькой Лив, и мы оба поплакали перед тем, как я ушел. И, как и каждый вечер, я заказал два мартини «Бифитер». Я выпивал их минут за пять, прожевывал оливки и не блевал. Такая у меня была жизнь в январе 1980-го. Я выпивал две такие штуки, и если у меня было достаточно дури, то на сцене я чувствовал себя отлично, но конкретно в этот вечер у меня вообще не было дури. Дважды за мою карьеру я был пьян в слюни. Ну, чем падать пьяным на сцене перед зрителями и вести себя, как жалкий придурок, где-то полчаса, пока в меня кидают