Питер ощутил желание откинуть голову назад ипокорно подставить горло. Его уши плотно прижались кчерепу, разорванный край уха пульсировал втакт биению сердца.

–Я ничего несделал!– прорычалон, выскочил из-за стола ивыбежал изкухни.

«Ну подожди,– подумалон, сбросив одежду иперекинувшись.– Ятебе покажу!»

Роза хотела последовать забратом, ноНадин толкнула ее обратно настул.

–Нет.

Стюарт вздохнул ипочесал шрам надбровью, оставшийся после того боя, когда он впервые встретил вызов каквзрослый мужчина. То, что сейчас случилось, должно было случиться, раз всемье появился чужак. Он посмотрел наСелуччи, который спокойно вытирал кетчуп сосвоего локтя (Дэниел снова слишком сильно сжал бутылочку), азатем– наНадин. Сегодняже вечером надо разлучить Розу иПитера, медлить больше нельзя.

Шторм слонялся поамбару впоисках крыс, накоторых можно былобы сорвать досаду, нони одной ненашел. Это неулучшило его настроение.

Он погнался было застаей скворцов, заставив их взлететь, нотак ине смог вонзить зубы ниводного иплюхнулся втень умашины Селуччи. Лизнул спутанную шерсть наплече ирешил, что жизнь– отстой.

Донаступления темноты оставалось еще два часа. Еще два часа дотого времени, какон сможет себя проявить. Два часа дотого момента, какон сможет вцепиться зубами вгорло человека ивытрясти изнего правду.

Питер представил, какотреагирует семья, какпосмотрит нанего Роза, когда он войдет изаявит: «Я знаю, кто убийца».

Аеще лучше будет, если он войдет ишвырнет напол тело виновника.

Сквозь слабый запах стали, газа инефти Шторм вдруг уловил знакомый запах иподнялся.

Край окна спассажирской стороны машины Селуччи отчетливо пах человеком вчерно-золотом джипе. Шторм нахмурился, облизнул нос… Апотом вспомнил. То, что он учуял вгараже, накрышке капота разбитой машины Генри, он чуял здесь исейчас, только резче.

Это все меняло. Сегодняшняя встреча могла быть только ловушкой.

Шторм поскреб лапой землю итихо возбужденно заскулил. Здорово! Это убедит всех отнестись кнему серьезно.

–Питер…

Он навострил уши. Рядом сдомом раздался голос дяди– он незвал его, апросто онем говорил.

Шторм начал медленно красться вперед, пока невыглянул из-за машины. Ксчастью, он был сподветренной стороны.

Его дядя идетектив Селуччи сидели назаднем крыльце.

–Сним все впорядке,– продолжал Стюарт.– Он просто… Ну, еще подросток.

Селуччи фыркнул.

–Я понимаю. Ох уж эти подростки.

Двое мужчин покачали головами.

Шторм тихо зарычал. Итак, они смогли отмахнуться отнего всего одним словом, вот как? Сказать «подросток» так, будто это какая-то болезнь. Так, будто это все объясняет. Будто он все еще ребенок.

Его шерсть встала дыбом, губы изогнулись, полностью обнажив блестящие клыки.

Ничего, он им всем покажет! Сегодня вечером.

–…Конечно, вплоть доначала шестидесятых большинство стрелков думали, что никто никогда ненаберет намеждународных соревнованиях больше тысячи ста пятидесяти очков, новшестьдесят втором году парень поимени Гэри Андерсон выбил тысячу сто пятьдесят семь изпроизвольной винтовки[22]. Втот день несколько челюстей отвалились, ибольшинство людей поверили, что результат никогда небудет превзойден.– Берти покачала головой, дивясь тому, вочто верило большинство.– Они, конечно, ошибались. Счет тысяча сто пятьдесят был, какговорится, психологическим барьером, и,как только Гэри его превзошел,– чтож, все начали стрелять направо иналево… Фигурально выражаясь. Язаварю еще чая. Вы уверены, что больше нехотите кофе?

–Нет, спасибо.

Уволившись изполиции, Вики стала хуже реагировать накофеин иуже чувствовала эффект оттрех выпитых чашек. Ее нервы были натянуты так туго, что она почти слышала, какпри каждом движении они звенят.

Оставив Берти накухне, она поспешила вгостиную, ктелефону.

Вечер пролетел незаметно, пока она сличала списки имен. Солнце– его диск был таким огромным, красным ичетко очерченным нафоне неба, что казался ненастоящим,– дрожало накраю горизонта.

Вики посмотрела начасы. 20:33. Осталось тридцать пять минут дозаката. Тридцать пять минут допробуждения Генри. Фицрой сказал, что его рука заживет квечеру итогда они сСелуччи, возможно, смогут вдвоем понаблюдать задеревом, поэтому Вики придется попросить Питера ее забрать.

Она хихикнула, представив, какСелуччи сГенри помечают дерево, споря, кто изних главный, села вкресло ивключила один изсветильников. Она явно переборщила скофе.

Фамилии одиннадцати олимпийских стрелков совпадали сфамилиями членов местных клубов. Пора сделать следующийшаг.

–Алло, миссис Скотт? Меня зовут Терри Ганновер, япишу статью обучастниках Олимпийских игр. Меня интересует, неродственникли вы Брайана Скотта, члена канадской команды Олимпийских игр семьдесят шестого года вМонреале? Нет? Новы ездили вМонреаль… Это очень интересно, но, ксожалению, мне нужно поговорить ссамими участниками.

Вики подавила вздох.

–Извините, что побеспокоила. Спокойной ночи.

Одного можно вычеркнуть. Осталось десять. Лги, чтобы добраться доправды.

«Привет. Меня зовут Вики Нельсон, ячастный детектив. Стрелялили вы сами иликто-либо изчленов вашей семьи ввервольфов?»

Поправив очки, она набрала следующий номер безбольшой надежды науспех.

ДляГенри миг заката был подобен мигу между жизнью исмертью. Или, возможно, между смертью ижизнью.

Только что его небыло. Вследующее мгновение пробудившееся сознание начало снимать сего чувств дневную пелену. Он лежал неподвижно, прислушиваясь ксвоему сердцебиению, дыханию, шороху простыни, задевающей заволоски нагруди, когда он вдыхал ивыдыхал. Он чувствовал подсобой переплетение нитей ткани, матрас, аеще ниже– кровать. Запах вервольфов заглушал его собственный запах, но, сучетом всех обстоятельств, Генри это неудивило.

Полностью придя всебя, готовый встретить еще одну ночь, он открыл глаза исел, пытаясь понять, что происходит запределами его убежища.

Вики вдоме небыло. АМайк Селуччи был. Замечательно. Почему Вики отнего неизбавилась? И,если уж нато пошло, гдеона?

Он согнул руку ипосмотрел напятно новой кожи наверхней части плеча. Хотя рана все еще слегка ныла, наплоти появились бугорки– там нарастало новое мышечное волокно, значит, ранение, посути, зажило. День вернул ему силы, голод утих дошепота, накоторый легко было необращать внимания.

Одеваясь, Генри размышлял одетективе-сержанте Селуччи. Вервольфы, очевидно, приняли его, потому что Фицрой нечувствовал нистраха, нигнева, исходящих отэтого смертного. Хотя вампир по-прежнему считал, что выжигание воспоминаний овервольфах изголовы Селуччи былобы самым безопасным вариантом, он немог принять окончательного решения, незная, какразвивались события днем. Интересно, вчем подозревает его этот человек, что Селуччи сказал Вики прошлой ночью ичто ему ответила Вики.