Гозо заявил на него права, и потому маленький Чарли отправился жить в его семью, состоявшую из жены Сики, совсем крошечной дочки и сына примерно четырех лет. Апачи любят детей, балуют и портят их, и Сики приняла его как своего собственного ребенка, она проявляла свою любовь более свободно и естественно, чем он знал прежде. В первые дни она укладывала мальчика спать рядом с собой, утешала, когда ему снились кошмары, – ведь он видел, что произошло с его родителями, хотя и не все понимал. Она шептала ему нежные слова на своем гортанном языке, которого он еще не понимал, а он утыкался личиком в ее теплую коричневую грудь и, успокоенный, засыпал.

Судьба маленького Чарли Маккомаса широко освещалась в прессе тех дней, многие возмущались неспособностью правительства и армии США защитить граждан от страшного насилия со стороны дьяволов-апачей. Не прошло и двух месяцев после похищения, как по новому соглашению между США и Мексикой, разрешавшему армейским частям пересекать границу для борьбы с общим врагом – дикарями, в Мексику вошли американские солдаты во главе с нантан-лупаном Джорджем Круком. В распоряжении генерала Крука имелись разведчики-апачи из резервации Сан-Карлос, они знали, где находятся секретные поселки, и привели солдат прямиком на место.

В то утро, когда силы Крука окружили поселок, Гозо и большинство других воинов ушли в набег на земли Чиуауа. В поселке остались только женщины, дети и старики. Чарли помнит, как он играл с другими детьми в какую-то игру с обручем и палкой, когда в поселок, паля из ружей, ворвались разведчики и солдаты. Никто не понимал, почему на них нападают их соплеменники, началась суматоха, женщины и дети, крича от страха, бросались бежать и падали, сраженные пулями. Сики схватила Чарли и собственных детей и ринулась в кусты. А старуха Дахесте помогала прятаться молодежи. Эта старуха с первых дней была очень добра к Чарли, и он, увидев, как она упала и забилась в конвульсиях, потому что в спину ей попала пуля, попытался броситься ей на помощь. Он был храбрецом, уже тогда. Но прежде, чем он до нее добежал, его схватил солдат.

– Мальчик у меня! – завопил он. – Я нашел сына Маккомасов!

Но Чарли не считал, что его спасли, наоборот, он был уверен, что белые солдаты – это враги, которые хотят истребить его самого и его новую семью. Чарли изо всех сил укусил державшего его солдата, тот заорал от боли и ослабил хватку. А Чарли со всех ног помчался в кусты.

– Эй, мальчик! Вернись! – закричал солдат ему вслед. – Что ты делаешь? Что с тобой такое? Я ведь пытаюсь тебя спасти! Черт, я держал его, а он удрал!

Гозо с воинами вернулись через три дня и обнаружили, что поселок разрушен, а их семьи исчезли. К тому времени большинство апачей уже покорилось Круку, женщины и дети, которых не убили и не взяли на месте, небольшими группами стекались в американский лагерь. Гозо не знал, что сталось с его женой и детьми, не знал, убили их или они сдались в плен. Он и еще несколько вожаков, среди них Чато, Чиуауа и старый Нана, сами решили сдаться и с белым флагом в руках поскакали в лагерь Крука. Даже Джеронимо, навлекший на Людей столько бед, привел свой род и попросил направить его в Сан-Карлос, где обещал жить мирно.

От каждого, кто приходил сдаваться, Крук требовал сведений о маленьком Чарли Маккомасе, но никто не мог с точностью сообщить, что с ним сталось. Кто-то говорил, что он убежал в кусты, кто-то утверждал, что он погиб от шальной пули, впрочем, тела не нашли. Теперь, находясь под стражей в армейском лагере, апачи боялись показательной кары за похищение Чарли и убийство его родителей, но никто не спешил взять на себя ответственность, и меньше всех сам Гозо. И вот они, в полном соответствии с обычаем апачей приняли круговую поруку, оберегая тайну так плотно, как полог ночью оберегает вигвам. Никто из них ни разу не произнес вслух имени Чарли Маккомаса.

Гозо так и не узнал, что произошло с его женой Сики и детьми, как и с мальчиком Чарли. Его отправили в резервацию Сан-Карлос, и со временем, как и множество других апачей, он стал работать армейским разведчиком и даже вступил в «полицейские силы» резервации. Надо же было что-то делать, чтобы скрасить бесконечные часы бездействия и скуки, чтобы найти какое-то употребление тем навыкам, которыми они владели, делать то дело, которое они умели делать, чтобы остаться воинами и мужчинами. В Сан-Карлосе он взял себе новую жену, молодую вдову по имени Хуэра, она родила ему первого ребенка. И хотя апачи не совсем понимали, что такое служить за деньги, Гозо работал теперь на правительство США и за свою службу разведчиком получал скудную пищу для своей семьи, им едва ее хватало, но все же лучше, чем ничего. Он понял, что прежние дни навсегда миновали и только сотрудничая с белоглазыми и научившись жить в их мире, апачи могут надеяться выжить.

Два года спустя, в мае 1885-го по календарю белоглазых, недовольные апачские вожди и воины, в том числе Джеронимо, Чиуауа, Мангус, Наиче, Локо и Нана, напились как-то ночью в тис-вине и удрали из Сан-Карлоса. Они сколотили собственные отряды и устремились в старую Мексику, по своему обыкновению грабя и убивая.

К этому времени Гозо был начальником отряда из ста разведчиков, и они вместе с регулярными армейскими частями бросились за беглецами в погоню. Через две недели ранним утром они выследили отряд Чиуауа на ранчо близ Силвер-сити. Был погожий весенний день, ясный и прохладный. Однако несмотря на радостное щебетание птиц, двор ранчо был мертвенно тих, как всегда бывает после набега, и пуст той пустотой, что приходит вместе с хаосом и смертью. Апачи ускакали буквально несколько минут назад, еще пыль не успела осесть, и когда Гозо въехал на двор, ему показалось, что он видит призрак собственной прошлой жизни. Позднее он пришел к мысли, что это и был водораздел между его прошлым и будущим.

Ворота кораля были распахнуты, лошадей угнали, повсюду валялись разбитые и разломанные домашние вещи. Мертвый хозяин лежал у входной двери, с головы аккуратно срезан скальп, сапоги и одежда изрезаны. Его жена, тоже мертвая и подвергшаяся насилию, лежала в доме, рядом с ней маленький мальчик